Николай II 1896-1900. Проблемы Дальнего Востока в политике России

Вскоре резко обострилось положение в Китае. Началось с того, что после пересмотра условий Симоносекского договора, ввиду невозможности дальнейшего пользования русской эскадрой японских портов, правительство Китая было готово открыть для русских кораблей не только ряд ранее закрытых для европейцев портов, но и предоставить им право пользоваться складами, арсеналами т.д. Одним из них Киао-Чао или Циндао на полуострове Шаньдун. Управляющий Морским министерством России выступил против этой стоянки и тем более её приобретения – «бухта Киао-чао в мирное время нам не нужна, и, если бы даже была возможность овладеть ею навсегда, то для устройства в ней нашего порта она непригодна, как по отдалённости от Владивостока, так и по совершенной отрезанности от России».

1 ноября 1897 г. бандой разбойников на полуострове Шаньдун были убиты два немецких миссионера. Накануне этой трагедии толпа напала на германского посланника Эдмунда фон Гейкинга, который в сопровождении небольшой свиты объезжал побережье в районе Шанхая. Австрийский консул, узнав об этом, пошутил: «Вот прекрасный случай для барона Гейкинга, он наверное должен быть доволен». Но в Берлине приняли решение использовать случай на Шаньдуне. На трупе одного из убитых было обнаружено 19, другого – более 30 ран. Убийство совершили грабители, оно не носило религиозного характера, китайское правительство не отказывалось от ответственности за случившееся. Это не помогло.

26 октября (7 ноября) Вильгельм II известил Николая II о том, что на Шаньдуне начались нападения на германскую католическую миссию, которая находилась под его личным патронажем. Он сообщал: «Я надеюсь, что ты поддержишь отправку моей эскадры в Киао-Чжоу для того, чтобы действовать оттуда против мародеров.» Командование германского флота давно уже присматривалось к этой удобной бухте со здоровым климатом и близостью угольных шахт. Не удивительно, что Вильгельм II с самого начала событий был полон желания «защитить христианство и его слуг и провозвестников». Согласие со стороны России на захват Циндао не последовало и в этом случае.

В телеграмме от 26 октября (7 ноября) 1897 г. Николай II выразил сожаление по поводу случившегося, и заметил: «Не могу одобрить или неодобрить твоего распоряжения направить германскую эскадру в Кио-Чау, так как недавно узнал, что эта гавань была в наших руках только временно в 1895-96 гг. Боюсь, что строгие меры наказания могут вызвать тревогу и неспокойное настроение на Дальнем Востоке и, возможно, ещё более увеличат пропасть между христианами и китайцами». Командирам русских кораблей было приказано ни в коем случае не принимать участия «в насильственных действиях немцев, которые вызваны не обстоятельствами, служащими им предлогом, а, быть может, только желанием добиться известной цели».

Русский посланник в Пекине 15 ноября докладывал в Петербург: «Вчера германская эскадра пришла в Кио-Чау, высадила десант, заставила китайский гарнизон отступить под угрозой открыть огонь. Телеграфная проволока из Кио-Чау уничтожена германским десантом». Уже на следующий день китайские власти заявили о своей готовности дать удовлетворение на обычных в таких случаях условиях: казнь преступников, денежное вознаграждение потерпевшим и семействам убитых, строгое наказание местных властей, если они окажутся виновными в непринятии мер для предотвращения убийств. Узнав о действиях Германии на Шаньдуне, Ли Хунчжан немедленно прибыл в русскую миссию в Пекине и обратился за помощью к своему союзнику России, так как был уверен, что заключил в Москве оборонительный союз против любой державы, которая посягнёт на китайскую территорию. «Китайцы крайне поражены, встревожены. – Сообщал 4 (16) ноября 1897 г. русский поверенный в делах в Китае. – Ли Хун-чан от имени китайского правительства убедительно просит помочь советом, поддержать, чтобы не допустить германцев силой завладеть портом». Просьбы Китая становились всё настойчивее. В тот же день Ли Хунчжан обратился к России с просьбой об отправке русской эскадры в Циндао с целью заставить фон Дидерихса увести свои корабли из китайских вод. Поначалу контр-адмирал Дубасов получил распоряжение об отправке части своих кораблей к берегам Шаньдуна, что произвело крайне благоприятное впечатление на Пекин, но вскоре в Петербурге было принято решение воздержаться от этой меры. Разочарование китайского правительства было безграничным – все свои расчёты оно строило на вмешательство третьей державы.

14 (26) ноября 1897 г. Николай II отметил в дневнике; «У меня было совещание с 4-мя министрами по китайским делам, в связи с захватом немцами Киау Чау». Это были министры иностранных дел, Военный, финансов и управляющий Морским министерством. Программа совещания была сформулирована императором предельно ясно: «Я всегда был того мнения, что будущий наш открытый порт должен находиться (подч. Николаем II – А.О.) или на Ляодунском полуострове, или в С.В. углу Корейского залива». В этот день МИД подал на Высочайшее Имя Всеподданнейшую записку, которая получила полное одобрение императора. Она начиналась следующими словами: «Возникшие в 1895 году осложнения на Крайнем Востоке побудили наше морское ведомство озаботиться изысканием в Тихом океане прочные базы для судов нашего военного флота, пользовавшихся до того для зимовок, временных стоянок и иных надобностей исключительно портами Японии».

В конце 1897 г. Морское министерство планировало устроить в Порт-Артуре угольную станцию, моряки были не в восторге от условий этого порта и Талиенвана, где к тому же замерзало море, и предпочитали приобрести порт в Корее, что с точки зрения МИД «представляется совершенно невозможным в данную минуту». Речь шла о порте Фузан почти на самом юге корейского полуострова, также не подходила ввиду отрезанности от Транссиба, близости японских операционных баз, а также телеграфной линии Фузан-Сеул, уже занятой японскими войсками и предоставленной Токио концессии на строительство железной дороги. Занятие Фузана с самой высокой долей вероятности закончилось бы конфликтом с Японией. Оставались бухты на Ляодунском, или, ещё точнее, на самой его оконечности – Квантунском полуострове, которые можно было бы соединить с КВЖД по территории Манчжурии. Для их приобретения необходимо было быть готовым к решительным действиям: «Опыт истории учит нас, что восточные народы более всего уважают силу и могущество; никакие представления и советы, расточаемые пред властителями этих народов, не достигают цели. И поведение китайского правительства за весь последний период времени как нельзя более подтверждает указания истории».

В июне 1897 г. вице-консул в Чифу колл. асс. А.Н. Островерхов на канонерской лодке «Отважный» посетил гавани Квантуна и предоставил доклад об их состоянии в Петербург. Он дал довольно хорошие оценки бухте Талиенваня, отметив при этом, что постройки, сделанные китайцами, были разорены: «Повсюду были следы недавнего японского владычества: всё, что можно было увезти, было ими увезено, остальное разрушено или испорчено и теперь ветер и дождь довершают разрушение, так как китайцы ничего здесь не ремонтируют». Очевидно, это объяснялось финансовыми и техническими сложностями, потому что в Порт-Артуре работы велись и довольно интенсивно. Впрочем, этот порт, который легче было оборонять, имел и неудобства, и довольно значительные. Выход из его внутренней гавани был возможен только во время прилива, по высокой воде.

4 января 1898 г. Берлин настоял на передаче в аренду Германии на 50 лет территории в районе бухты Циндао с предоставлением права строительства укреплений и содержания гарнизона; создание нейтральной полосы шириной в 50 км., начиная от максимальной линии прилива, где могут находиться только германские войска. В связи с тем, что вслед за данным решением германская дипломатия потребовала увеличить срок аренды до 99 лет, уже 6 января он был увеличен в соответствии с требованиями Германии. Немцы поначалу обещали открыть Циндао для русских судов навсегда, но это обещание звучало слишком неопределённо, так что в русском МИДе поначалу даже возникла идея воспользоваться им для того, чтобы закрепить за собой право устроить тут угольную станцию. От этого проекта быстро отказались. После непродолжительных переговоров и консультаций, касавшихся прав на строительство железных дорог и разработку каменноугольных концессий вне передаваемой в аренду зоны, 6 марта 1898 г. немцы навязали Китаю договор об аренде оккупированной на Шаньдуне территории, в радиусе 50 км. от бухты, сроком на 99 лет.

Во Владивостоке по приказу императора заранее был подготовлен сводный десантный отряд для занятия Квантуна. Первоначально планировалось, что он будет состоять из сводного стрелкового батальона и полуроты пехоты при 4 орудиях. На деле к моменту реализации проекта он вырос – по 1 полку от каждой из двух стрелковых бригад, трёх-батарейный артиллерийский дивизион и 1-й Верхнеудинский Забайкальский казачий полк. Части были приведены в состояние «боевой готовности», погружены на транспорты и двигались под охраной военных судов. Переход к активным действиям подстёгивался и информацией о том, что английская эскадра готовится к занятию Порт-Артура.

Опасения, как выяснилось потом, не были лишены оснований – британцы подошли к городу буквально на несколько часов ранее русских и попытались помешать им занять его. Тем не менее на следующий день после подписания русско-китайского договора эскадра под командованием контр-адмирала Ф.В. Дубасова высадила десанты в Порт-Артуре и Талиенване. Китайские войска без боя отошли за границы выделенной России территории. Настроения в Петербурге были самыми боевыми 13 (25) января 1898 г. Ламздорф докладывал императору: «Закрепить за Россией обладание Порт-Артуром и устроить незамерзающий коммерческий порт наш в Талиенване задачи, конечно, весьма сложные и трудные, но слишком существенно важные для интересов нашего отечества, чтобы не употребить все возможные усилия для выполнения их».

На самом деле первые русские солдаты сошли на берег Порт-Артура на день раньше подписания договора с китайцами. Их перевёз сюда из Владивостока транспорт «Саратов». В десантный отряд был выделен двухбатальонный стрелковый полк, 8-орудийная батарея, сотня казаков, полурота сапёров и отделение полевого госпиталя на 50 мест. В гарнизоне этого города ничего не знали о том, что происходило в Китае, и перевозка оказалась абсолютно неожиданной, никто не имел понятия, куда и зачем отправляется небольшой сводный отряд, пока не показались берега Квантуна. Прибыв на рейд 5 (17) марта 1898 г., стрелки вынуждены были прождать на транспорте несколько дней, т.к. китайцы медлили с подписанием договора и в случае отказа предусматривалась возможность занятия территории силой. Первый эшелон десанта отправился на берег сразу же после того, как из города вышли стоявшие там 2000 китайских солдат. Местные жители немедленно начали растаскивать оставленное имущество. «По необходимости, — писал участник этой высадки, — пришлось успокоить их и защитить помещения от полного грабежа и разорения, следовательно, ввести наши войска и тем положить конец и хищениям, и волнениям». В городе стоял хаос, отношение населения к русским войскам поначалу было «почти враждебное» и колебалось от скрытой вражды до пассивного сопротивления. Местные китайцы считали, что их продал Ли Хунчжан, подписавший договор об аренде Квантуна за взятку. Часть жителей, опасаясь, что русские, как и японцы в ноябре 1894 года, будут вырезать население, побежала из города.

Укреплялось присутствие не только русского флота, но и армии на Дальнем Востоке. 26 декабря 1897 г. (7 января 1898 г.) был создан новый военный округ с центром в Омске – Сибирский. В его состав вошли Тобольская, Томская, Енисейская, Иркутская губернии, Акмолинская, Семипалатинская и Якутская области. Последовали и другие изменения. Для Квантунской области была создана новая, 3-я Восточно-Сибирская стрелковая бригада в составе двух новых полков 32 управления дивизионов, 24 батареи, два крепостных артиллерийских и один сапёрный батальон и т.д. 15 (27) марта 1898 г. Петербург приобрел в аренду на 25 лет у Китая Порт-Артур и Квантунский полуостров.16 (28) марта 1898 года Николай записал в своем дневнике: «Вчера свершилось давно желательное событие: Россия приобрела незамерзаемый порт на Тихом океане – Порт-Артур и вместе естественный выход Сибирской железной дороги! Наиболее утешительное то, что Господь благословил окончание этого дела, которое окончилось без всякого замешательства, а главное, без пролития нашей драгоценной русской крови!»

В этот день в русское посольство в Берлине явился кайзер, который стал заверять посла в том, что он, недавно занявший в Китае Циндао, полностью поддерживает этот акт своего кузена. Вильгельм II говорил о необходимости совместной борьбы с Англией. Квантунский полуостров приобретался в аренду сроком на 25 лет. Россия получала право на строительство Южно-Манчжурской железной дороги (ЮМЖД), которая должна была соединить военную базу Порт-Артур и торговый порт Дальний (Далянь) с КВЖД и Транссибом (ст.7). Протяжённость русских железных дорог в Китае должна была увеличиться с 1421 (КВЖД) на 992 (ЮМЖД) версты, и составить 2 413 верст.

«Соглашение это, — гласило русское Правительственное сообщение от 17 (29) марта 1898 г., — является прямым и естественным последствием установившихся дружественных отношений между обширными соседними империями, все усилия коих должны быть направлены к охранению спокойствия на всём огромном пространстве пограничных владений на обоюдную пользу подвластных им народов. Обусловленное дипломатическим актом 15 марта мирное занятие русскою военно-морскою силою портов и территорий дружественного Государства, как нельзя лучше свидетельствует, что Правительство Богдыхана вполне верно оценило значение состоявшегося между нами соглашения». В сообщении подчеркивалось, что соглашение не нацелено против какой-либо страны, «…напротив, оно даёт всем нациям мира возможность в недалеком будущем войти в общение с этим замкнутым доселе краем на побережье Желтого моря; открытие же коммерческим флотам всех иностранных держав порта Талянваня создаёт в Тихом океане новый обширный центр для торговых и промышленных предприятий этих держав, при посредстве великого сибирского сооружения, призванного отныне, благодаря дружескому уговору между Россией и Китаем, соединить крайние пределы двух материков Старого Света».

Николай II был очень доволен. Он лично навестил больного управляющего Морским министерством вице-адмирала П.П. Тыртова, чтобы поздравить его «с бескровной победой». Уделявший так много внимания проблемам флота, император искал незамерзающий порт, обеспечивающий русским кораблям свободный выход в Тихий океан. На тот момент там их было немного. Тихоокеанская эскадра состояла из командированных в воду Дальнего Востока 5 крейсеров 1-го и 2 крейсера 2-го ранга, 6 мореходных канонерских лодок и 2 минных крейсеров. Зимой они стояли в японских портах, с открытием навигации уходили во Владивосток. Сибирская флотилия, постоянно стоявшая там, в 1895 году была немногочисленной: в 1895 году в её составе числился крейсер 2-го ранга, четыре мореходные канонерские лодки, четыре транспорта, семь миноносцев, в 1896 году – крейсер 2-го ранга, два минных крейсера, четыре мореходные канонерские лодки, четыре миноносца и четыре транспорта, в 1897 году число миноносцев выросло до 7, а транспортов до пяти.

В русской прессе сразу же прозвучало предложение назвать новое приобретение Порт-Николай, в честь двух русских монархов, с именем которых было связано движение страны к Дальнему Востоку. «Кто из русских не знает теперь, — вопрошал в мае 1898 г. журнал «Разведчик», — или не слыхал ничего об этом порте? Кто не знаком с событиями последних дней, кто не радовался этой блестящей победе, одержанной русской политикой на Дальнем Востоке, блестящей и в то же время мирной победе, не стоившей нам ни одной капли крови сибирского казака или линейца? Кто не соединяет теперь с именем этого и соседнего с ним порта Талиенвана надежд на самое быстрое и полное возрождение далёкого края? Кто не ждёт и не лелеет в мыслях той высокой исторической минуты, когда, прорезав обширные пространства Сибири, перевалив пограничные с Китаем хребты, пройдя чудовищно колоссальный по расстоянию путь, русский железнодорожный поезд тихо и плавно подойдёт к тёплым водам китайско-японских морей, к незамерзающим (везде курсив автора - А.О.) портам?»

Некоторые всё же не могли с такой же уверенностью ответить на этот вопрос и ставили другие – а зачем, собственно, России эти новые владения и каково их экономическое значение. Китайское название - Луйшунькоу – означало «Благополучие путешественников». При докладах императору рассматривались следующие названия для этого пункта: Свято Никольск, Николославск, Николадар, Мирославск, Порт Славомирный, Благомирск, Петрозавет, Николамирск. Эти предполагаемые топонимы весьма выразительно отражали настроения в политических верхах России. Впрочем, пафос сторонников расширения, выхода к незамерзающему порту и необходимости строительства мощного флота разделяли не все. Критики вполне справедливо отмечали: «Но если допытывать их, для чего собственно они считают нужными нам такие флоты, или такие порты, то из объяснения всегда выходит одно и то же: флоты нужны, чтобы охранять порты, а порты – чтобы охранять флоты». Эти слова, написанные в 1899 году, лучше всего описывали то, что происходило на Квантуне вплоть до начала 1904 года.

Россия продолжала активно усиливать свою военную мощь на Дальнем Востоке. Ещё до оформления аренды Порт-Артура сюда из отряда Средиземного моря были переброшены 2 эскадренных броненосца и 2 крейсера. Между тем состояние нового приобретения было далеко не блестящим, в 1898 году Порт-Артур был портом, и тем более военным портом только по названию и здесь пришлось создавать заново ремонтные возможности, строить мастерские, склады и т.п.

Так как крепость досталась России в полуразрушенном состоянии, в первые дни необходимо было срочно предпринять что-нибудь. Для того, чтобы создать хотя бы какую-то видимость укреплений у входа во внутреннюю гавань были установлены орудия на старых китайских батареях, то есть на тех самых развалинах. 17 (29) из Владивостока в Порт-Артур был направлен пароход «Петербург», на борту которого находилось шесть 6-дюймовых пушек и 900 снарядов к ним, восемь 9-дюймовых мортир образца 1877 года и 4 200 снарядов к ним и шесть 57-мм. скорострельных орудий и 4 200 снарядов к ним. Кроме того, 4 (16) апреля из Одессы на Квантун был направлен пароход «Екатеринослав», который шёл с похожим грузом. Всего в Порт-Артур было направлено 60 орудий. На их установку потребовалось 92 тыс. рублей, которые отказалось выделить министерство финансов. Военному министру пришлось решать эту проблему за счёт кредитов своего ведомства, т.е. средств, которые должны были пойти на другие надобности. Кроме того в короткий промежуток времени предполагалось провести переброску ещё 38 орудий из Одессы и Кронштадта.

До 1898 года высшей тактической единицей русских войск на Дальнем Востоке была бригада, но в этом году начали создаваться и корпуса. Формировались новые части, в том числе для охраны КВЖД, первые из которых начали прибывать во Владивосток в январе 1898 года. Их перевозили из Европейской России морем, использовать железнодорожный путь для этого было ещё невозможно. В этом же году были образованы штабы наместника, Квантунской области, а штаб Приамурского Военного округа был переформирован с целью подготовки формирования на его основе штаба армии. В 1899 году продолжилась переброска кораблей на Дальний Восток. Эскадра пополнилась броненосцем и канонерской лодкой. В 1897 году суммарное водоизмещение кораблей Тихоокеанской эскадры равнялось 51 110 тонн, в 1898 году – 82 042 тонн, в 1899 году – 88 117 тонн, в 1900 году – 139 635 тонн. Численность экипажей выросла с 249 офицеров и 4 185 матросов в 1897 году до 480 офицеров и 10 133 матросов в 1900 году. На Квантуне поначалу складывались непростые отношения между военными и местным населением. Войска жестоко относились к китайцам, и 31 августа (12 сентября) 1898 г. последовал приказ Военного министра «принять все меры к установлению самых лучших отношений к туземцам», Куропаткин предупреждал - виновные в злоупотреблениях будут жестоко наказаны, начальники понесут ответственность за действия своих подчинённых, вплоть до отстранения от должности. Несколько казаков, виновных в грабеже лавки были осуждены на каторгу, командир их сотни снят с командования, на командира полка наложено взыскание.

25 апреля (8 мая) 1898 г. Дубасов обратился к Куропаткину с соображениями об усилении обороны Порт-Артура и Талиенвана. Через четыре дня последовал ответ Военного министра – император повелел ограничиться укреплением только Порт-Артура и усилить его оборонительные позиции на 150 орудий. В ноябре 1898 г. эти позиции состояли из 7 батарей, на которых находилось только 32 орудия. К январю 1899 г. их планировалось расширить до 21 батареи со 110 орудиями. Выполнить этот план полностью в указанный срок не удалось – было установлено 102 орудия. Сказывались и отдалённость базы, и финансовые проблемы. Тем не менее укреплять позиции на Дальнем Востоке было совершенно необходимо, и к январю 1899 г. во Владивосток было отправлено 200, а в Порт-Артур – 279 орудий. В начале 1900 года

В 1898 году Талиенван, на месте которого возник Дальний, собственно говоря, не был городом - это было небольшое приморское селение, насчитывавшее не более сотни фанз. Укрепления, построенные перед войной с Японией, японцы перед уходом разрушили, всё ценное, включая орудия, вывезли. Город создавался как терминал КВЖД и центр русского экономического и торгового влияния на Дальнем Востоке. Но ни то, ни другое не было значительным. Первый русский речной пароход с товаром поднялся по Сунгари в 1896 г., первый морской пришёл в Инкоув 1881 и до 1894 г. их в единственном открытом порте Манчжурии побывало только 6, тогда как только в 1891 г. туда пришло 116 германских торговых судов.

30 июля (11 августа) 1899 года на имя Министра финансов был дан Высочайший указ «О сооружении порта «Дальнего» и предоставлении сему городу прав порто-франко»: «Объемля обширные пространства Европы и Азии, Империя Наша призвана Божественным Промыслом к мирному сближению народов Запада и Востока. В достижении этой исторической задачи Мы получили дружественное содействие со стороны Китайской империи, уступившей в пользование Наше порты Да-лянь-вань и Артур, с прилегающей территорией, и открывшей через свои земли выход к Жёлтому морю Великой Сибирской железной дороги. Благодаря этому мудрому решению Его Величества, Богдыхана, крайние пределы двух материков Старого Света будут связаны в непродолжительном времени непрерывным рельсовым путём, который предоставит всем нациям неисчислимые выгоды удобного сообщения и включит новые области в обороты мировой торговли». В новом городе вводился режим свободной торговли.

16 (28) августа Николай II принял в Царском Селе Витте. В этот день, очевидно, по докладу Министра финансов, император подписал и утвердил «Временное Положение об управлении Квантунской области». Несмотря на огромные полномочия её Главного начальника, которому подчинялись все военные и военно-морские чины, а в гражданской области были даны права Главноначальствующего на Кавказе, город Дальний был фактически изъят из его подчинения. Статус нового города определялся особо: «Строящийся город Дальний будет порто-франко и составит особое градоначальство, находящееся в ведении министерства финансов; железная дорога тоже имеет несколько особое управление». Градоначальник должен был подчиняться Главному начальнику области.

Приказ №258 от 13 (25) сентября 1899 г. по Военному министерству извещал армию о новом порядке вещей. Созданная модель управления на Квантуне была далеко не идеальной. На самом деле коммерческий порт Дальний и Южно-Маньчжурская железная дорога были подчинены главному инженеру КВЖД А.И. Юговичу, постоянно проживавшему за 600 верст от него, в Харбине, и подчинявшемуся лично министру финансов С.Ю. Витте. Последний не благоволил ни военным, ни их планам. Там, где должен был возникнуть форпост России в Китае, возникло двоевластие и рознь. Денег не жалели – в 1902 году было скуплено 75 квадратных вёрст и ещё 25 намечено к покупке. Цены были договорные и стоимость десятины взлетела со 130 до 300 рублей. Город активно строился в расчёте на бурное развитие в ближайшем будущем. Между тем, развитие торговых отношений, на которое рассчитывал Витте, не было впечатляющим.

В 1899 году весь русский экспорт достиг суммы в 626 982 891 руб., из них вывоз в Китай по всей границе составил сумму в 5 195 108 руб. (Владивосток ещё не был портом, работавшим на вывоз). Русский импорт в 1899 г. достиг суммы в 650 495 044 руб., в т.ч. ввоз по границе с Китаем составил 28 431 594 руб. (не считая ввоза через Владивосток – 281 878 руб.; основные показатели ввоза по-прежнему давала Кяхта – 22 540 858 руб.). В 1900 году русский экспорт равнялся 716 417 945 руб., из них вывоз в Китай составил 5 553 594 руб. (не считая вывоза через Владивосток и Приморскую область – 625 944 руб.). Импорт в том же году равнялся 626 374 878 руб. Из Китая было ввезено товаров на сумму 24 061 589 руб. (не считая резко увеличившегося ввоза через Владивосток и Николаевск – 3 772 672 руб. Основным центром русско-китайской торговли по-прежнему оставалась Кяхта, через которую было ввезено товаров на 17 546 774 руб.).

Итак, обороты русско-китайской торговли росли, но вывоз существенно уступал ввозу, а темпы роста оставляли желать лучшего, особенно, если учесть, что ввоз в Китай русских товаров включал в себя и необходимое для строительства железной дороги – рельсы, мостовое железо, цемент и т.п., которые ввозились из США, в основном через Владивосток. В 1898 году общий объём экспорта из России составил 732 672 608 руб., из них через Кяхту вывезено было товаров на 953 437 руб. (по Приморской области данных не было, очевидно по причине отсутствия импорта из этого края), по границе с монгольскими районами Цинской империи – ещё на 153 505 руб. Общий объём импорта в Россию в 1898 году равнялся 617 459 439 руб., из них через Кяхту было ввезено товаров на сумму 21 003 741, через Владивосток и Николаевск – на 147 137 руб., по монгольским участкам границы с Китаем – на 169 032 руб. Импорт из Поднебесной постоянно превышал русский экспорт в эту страну.

Рентабельным предприятием, как этого хотел Витте, КВЖД так и не стала. В 1897 г. доходы из района концессии составили 9,6 млн. рублей, а расходы, необходимые на строительство, эксплуатацию и обеспечение работы дороги - 92,7 млн. рублей, к 1900 г. эти показатели выросли соответственно до 21,9 и 263,6 млн. рублей. При этом для акционеров Русско-Китайского банка предприятие было выгодным – дивиденды акций постоянно росли. В 1897 г. они составили 7 руб. 50 коп., в 1898 г. – 13 руб., в 1899-1900 гг. – 15 руб. Злоупотребления чиновников на дороге не способствовали развитию торговли. Приамурский генерал-губернатор ген.-л. Н.И. Гродеков информировал Юговича осенью 1901 года о том, что «…постоянно раздаются жалобы на то, что без взяток начальники станций делают много затруднений купцам и беспрепятственному передвижению грузов».