Важнейшим событием 1896 года была коронация нового императора. 9 (21) мая он въехал в Первопрестольную столицу, что стало, по мнению монархических «Московских ведомостей», зримым свидетельством прогресса, который обеспечивало стране правительство: «Сегодня русский народ, собравшийся со всех концов нашего необъятного отечества, восторженно приветствовал Того Кому суждено вести его по пути этого прогресса.» К приезду императора Москва готовилась под руководством Сергея Александровича. Его назначение было принято значительной частью горожан с радостью. Его считали «своим». «Московские ведомости» отмечали в мае 1891 года: «Давно уже у нас москвичей сложилось впечатление, что “Великий Князь Сергий особенно любит Москву”». Обратной любви не сложилось.
Ближайшее окружение Великого Князя составили адъютанты, чиновники по особым поручениям – представители аристократических фамилий России – кн. Ф.Ф. Юсупов, гр. Г.Г. Стенбок, кн. М.М. Голицын, В.Ф. Джунковский. Явное стремление Великого Князя устроить в Москве маленький Двор с собственной придворной жизнью, которая стала бы формой общения с деловым миром и верхами дворянства Первопрестольной столицы не получило поддержки. Московская буржуазия, и особенно нового поколения, получившего европейское образование, демонстрировала свою независимость и жила собственной жизнью.
БУДЬТЕ В КУРСЕ
«Сейчас она словно представляет из себя колоссальных размеров плотницкую мастерскую. – Писал в начале мая 1896 года Вл.И. Немирович-Данченко. – На каждом шагу вы натыкаетесь на тёс, топоры, пилы, огромные партии рабочих, строящих трибуны, украшения для иллюминации, шесты для флагов и сооружения, которые архитекторы и авторы рисунков называют «колоннами». В иных местах чинят мостовые, по стенам домов ползают маляры.» Это описание очень близко к тому, которое даёт в своём романе Максим Горький: «Готовясь встретить молодого царя, Москва азиатски ярко раскрашивала себя, замазывала слишком уродливые морщины свои, как престарелая вдова, готовясь в новое замужество. Было что-то неистовое и судорожное в стремлении людей закрасить грязь своих жилищ, как будто москвичи, вдруг прозрев, испугались, видя трещины, пятна и другие признаки грязной старости на стенах домов. Сотни маляров торопливо мазали длинными кистями фасады зданий, акробатически бесстрашно покачиваясь высоко в воздухе, подвешенные на верёвках, которые издали казались тоненькими нитками. На балконах и в окнах домов работали драпировщики, развешивая пестрые ковры, кашмирские шали, создавая пышные рамы для бесчисленных портретов царя, украшая цветами гипсовые бюсты его. Отовсюду лезли в глаза розетки, гирлянды, вензеля и короны, сияли золотом слова «Боже царя храни» и «Славься, славься наш русский царь»; тысячи национальных флагов свешивались с крыш, торчали изо всех щелей, куда можно было сунуть древко.»
В городе резко увеличилось количество жителей, резко взлетели цены на найм жилья. Квартира, съём которой стоил 1 тыс. руб. в год, на месяц сдавалась за 2-2,5 тыс. руб. По всей стране шёл кружечный сбор средств на праздники. «На фоне набившего оскомину блеска роскоши, — отметил в своём дневнике 2(14) мая 1896 года граф Ламздорф, — бедность приобретает возвышенный ореол подлинного достоинства и величия.» В Москве с 14 по 25 мая по приказу императора были организованы ежедневные обеды для 5 тыс. бедных московских обывателей – их распределяли по монастырям.
Николай II приехал в столицу 4 (16) мая и поселился в Петровском дворце. 5 (17) мая он совершил объезд Ходынского лагеря. 19 мая 1896 года умер эрцгерцог Карл-Людвиг, брат Франца-Иосифа и наследник престола. Австро-венгерское посольство в связи с этой смертью отменило запланированный в честь торжеств бал. В тот же день был отменён смотр войск в Ходынском лагере – официальная версия гласила: «…настоящий случай отмены военного торжества явился выражением Высочайшего соболезнования к тяжкой утрате, понесенной австрийским Императорским Домом.» 11 (23) июня по случаю этой смерти был объявлен трёхдневный траур.
9 (21) мая император въехал в столицу под звон колоколов и орудийные залпы. 14 (26) мая 1896 года состоялась коронация Николая II. «Да поможет нам милосердный Господь Бог, да подкрепит Он нас завтра на мирно-трудовую жизнь!» - записал он в своём дневнике накануне. В день коронации был издан Манифест «О дарованных в день Священного Коронования Их Императорских Величеств милостях», по которому в губерниях Европейской России складывались недоимки по поземельному налогу, в губерниях Царства Польского – по поземельному налогу, гминному сбору и подымной подати, в течение 10 лет, начиная с 1896 года, собираемый государственный поземельный налог сокращался наполовину, сокращались и снимались выплаты по ряду судебных штрафов, вводилась амнистия осуждённым по ряду статей, все, оставленные по решению судов подозрении или в сильном подозрении, освобождались от него. Общая сумма списанных недоимок по поземельному налогу достигла 7 млн. руб., льготы на десятилетие, равнялись 90 млн. руб.
Коронация была ярким торжественным действом, на присутствующих в Успенском соборе она произвела огромное впечатление. Великий Князь Сергей Александрович, по его словам, «умилялся»: «Боже, как это было потрясающе хорошо. Что за глубокий религиозный смысл в миропомазании Государя и в его причащении». Об окончании коронации жители Москвы были извещены колокольным звоном и 101 пушечным выстрелом. Толпы народа, окружившие Кремль, ответили на это криками «ура!». Весьма сильное впечатление на москвичей произвёл выход императорской четы на Красное крыльцо и поклон народу. Вечером город был торжественно иллюминирован. Шесть тысяч электрических лампочек осветили колокольню Ивана Великого, освещались и другие башни и стены Кремля. Гвоздём программы стал каскад из семи уступов электрических лампочек, устроенный на Тайницкой башне. Спасские ворота Кремля, его стены, колокольня Ивана Великого, Большой театр – всё переливалось разноцветным огнём. На жителей Москвы и её гостей иллюминация произвела сильнейшее впечатление. «Иллюминация Кремля, — отмечали «Московские ведомости», — зрелище небывалое в Москве». Всё шло по программе торжеств, на которые приехали многочисленные представители иностранных государств. Этим воспользовались для решения внешнеполитических проблем.
Особое внимание уделялось Дальнему Востоку. После пересмотра условий Симоносекского мирного договора императорское правительство выступило гарантом заключения договора о предоставлении Цинской империи крупного займа. Германский и британский посланники попытались заверить правительство Китая, что принятие этого проекта «значит ничто иное, как политическое подчинение Китая Российской империи», что вызвало поначалу в Пекине «крайнее смущение». Тем не менее, 24 июня (6 июля) 1895 г. был подписан договор о предоставлении Китаю Россией займа в 400 млн. золотых франков (обеспечением его уплаты стали доходы от морской таможни Поднебесной). Реализацией займа занималась группа русских банков. 400 млн. франков равнялись 100 млн. рублей, 323,2 млн. австрийских марок или 15,82 млн. фунтов стерлингов.
На коронацию Николая II приехала китайская делегация во главе с видным сановником Ли Хунчжаном - он имел статус чрезвычайного посла - и японская во главе с фельдмаршалом А. Ямагата. Император дважды принял Ли Хунчжана в Петербурге в апреле 1896 г., сближение с Китаем становилось очевидным. Одновременно начал готовиться проект русско-китайского договора. С китайским послом надеялись договориться в первопрестольной столице, с японским, которого считали сторонником соглашения с Россией – тоже. По меткому замечанию журналиста, в майские дни 1896 года «Петербург переселяется в Москву».
Впрочем, в столице оставалось немало людей, и здесь было немало собственных проблем. В русской промышленности с начала 1880-х годов постоянно шел процесс концентрации, росло количество крупных фабрик и заводов, на которых было занято более 500 рабочих. Особенно заметен этот рост был в хлопчатобумажной и горной промышленности. В 1894-1895 гг. крупные фабрики и заводы составляли 10,1% всех предприятий Империи, но на них работало 74% всех рабочих страны. Концентрация рабочих способствовала организации для защиты собственных интересов. Стачка однозначно трактовалась полицейскими властями как государственное преступление.Статья 1358 «Уложения о наказаниях уголовных и исправительных» предполагала возможность наказания за стачку с целью принудить хозяев к повышению платы наказания заключением в тюрьму сроком от 7 дней до 1 года. Подстрекатели наказывались более сурово, в случае действия в массе наказание увеличивалось.
Представителям власти вскоре стал очевиден тот факт, что студенческое движение всё более активно пытается объединиться с рабочим, что и стало причиной гораздо большей организованности последнего. Действительно, среди рабочих активную работу вели народнические и социал-демократические кружки. В апреле 1894 г. полиция разгромила народников, что дало возможность активизироваться социал-демократам. 31 августа (12 сентября) 1893 г. в Петербург приехал В.И. Ульянов, он сразу же активно включился в работу кружков. Они уже вели активную борьбу с народниками, вели занятия с рабочими и формировали из наиболее идейно близких кадры будущих пропагандистов. Ульянов сразу же поддержал активную борьбу с народниками и работу с рабочими.
Свои мысли он изложил весной 1894 года: «На класс рабочих и обращают социал-демократы всё своё внимание и всю свою деятельность. Когда передовые представители его усвоят идеи научного социализма, идею об исторической роли русского рабочего, когда эти идеи получат широкое распространение и среди рабочих создадутся прочные организации, преобразующие теперешнюю разрозненную экономическую войну рабочих в сознательную классовую борьбу, — тогда русский РАБОЧИЙ, поднявшись во главе всех демократических элементов, свалит абсолютизм и поведёт РУССКИЙ ПРОЛЕТАРИАТ (рядом с пролетариатом ВСЕХ СТРАН) прямой дорогой открытой политической борьбы к ПОБЕДОНОСНОЙ КОММУНИСТИЧЕСКОЙ РЕВОЛЮЦИИ.» «Марксизм является здесь, — отмечал в своем анализе нового социал-демократического журнала председатель Петербургского цензурного комитета, — самоуверенным, торжествующим, празднующим победу, требующим признания за своими последователями положения особого руководящего класса в русской жизни.»
Одной из самых болезненных проблем был рабочий день, продолжительность которого определялось начальством. Так, например, на мастерских Московско-Казанской железной дороги рабочие потребовали сократить на 1 час работу в праздничные дни. В обычные дни они работали по 15 часов, в праздники – 10,5 часов. Старший фабричный инспектор в донесении прокурору охарактеризовал 15-часовой рабочий день, как «страшно тяжелую работу». Заработная плата рабочих в день почти не увеличивалась. В январе 1890 года поденные рабочие (столяры, плотники, каменщики, пильщики дров и т.д.) получали за свой труд от 1 до 1,9 руб. Меньше всех получали чернорабочие (75-80 коп в день) и землекопы (80-90 коп. в день), больше всех – легковые и ломовые извозчики (от 2,5 до 3 руб. при найме на день). В течение 1890 года нормы подённой платы не изменились. Они были такими же в январе и ноябре 1895 г., а так же и в ноябре 1896 года.
Разумеется, подённая работа не могла быть гарантирована, но даже при умозрительных 25 рабочих днях в месяц минимальный доход такого рабочего составлял 20, а максимальный (у извозчика) – вполне солидные 75 руб. Средний доход составлял бы от 25 до 47,5 руб. Внешне это были неплохие заработки – стоимость пуда сахара колебалась от 6 руб. (2 сорт) до 6 руб. 40 коп. (1 сорт или колотый), чёрный чай от 1,2 до 2,8 руб. за фунт, 40-градусная водка – 5,95 руб. за ведро (20 бутылок 0,6 литра по 29,75 коп.), очищенный 95-градусный спирт – 13,3 руб. за ведро (66,5 коп. за бутылку 0,6 литра). Подённый рабочий с заработком в 47,5 руб. мог купить 126,5 кг. сахара, 38 кг. кофе, 15,83 кг. чёрного чая и т.д., если бы ему не нужно было одеваться, обуваться и снимать жильё. Самая дешевая овчина стоила от 1,1 до 1,5 руб. (цена на полушубки доходила до 50 руб.), сапоги стоили от 2,1 до 12 руб., необшитые кожей валенки от 1,5 до 3,25, обшитые от 3,75 до 5 руб. за пару.
В мае 1896 года в Петербурге началась стачка на Калинкинской ткацкой мануфактуре. Забастовку сразу же поддержали рабочие 6 фабрик, она стала массовой, хотя эксцессов при выступлениях не было. Число бастующих достигло 42 тыс. чел. Рабочие крупнейших заводов столицы – Путиловского и Александровского сталелитейного – не прекратили работу, но поддержали забастовщиков финансовыми отчислениями. Рабочие требовали сократить рабочий день с 07.00 до 19.00 вместо 06.00 до 20.00, выделить обеденное время в 1,5 часа, что сделало бы рабочий день равным 10,5 вместо 13 часов, поднять расценки на 1-2 копейки, прекращать рабочий день по субботам в 14.00, точно фиксировать время начала и завершения работы, не допускать задержек с выдачей зарплатами, выплатить зарплату за коронационные дни. Новый градоначальник столицы ген.-м. Н.В. Клейгельс призывал рабочих к успокоению в дни коронации. Призывы успеха не имели, как и использование кавалерии против забастовщиков. Пришлось идти на уступки рабочим.
Несмотря на стачки, Петербург готовился к коронационным праздникам. Центр города был богато декорирован флагами, перед церквями были построены помосты для публичного молебна о благополучном царствовании. По получении из Москвы телеграммы о начале торжественного шествия в Успенский собор комендант города отдал приказ – и Петропавловская крепость сделала три пушечных выстрела. На городских каланчах были подняты белые флаги. Им ответил колокол Исакиевского собора и во всех храмах города началась литургия. Высшие военные чины, дворянство, должностные чины и купечество были собраны в Исакиевском соборе. В 13.45 вновь прогремел пушечный залп, возвещавший о завершении акта коронации. Были подняты красные флаги, и начался молебен под открытым небом, по завершению которого был проведён парад. На Марсовом поле были организованы народные гулянья. В казармах л.-гв. Преображенского, Семёновского, Московского и Финляндского полков был устроен обед для 10 тыс. бедняков – щи с полфунта говядины, фунт хлеба, 4 сосиски, фунт пирога с вареньем и бутылка пива. Невский проспект и центр города до 23.00 были запружены сотнями тысяч людей. Происшествий не было. Полиция и войска поддерживали образцовый порядок.
В Москве вечером 17(29) мая в Большом театре ставили первый и последний акты «Жизни за Царя» и балет «Жемчужина».. На следующий день по программе праздников, опубликованной ещё в конце апреля 1896 года, должны были состояться народный праздник, обед волостным старшинам в Петровском дворце и бал у посла Франции. Для коронационных торжеств часто использовалось Ходынское поле – в XIX веке оно оставалось местом военных учений поблизости от города. При коронации Николая I 3 (15) сентября 1826 г. здесь был проведён смотр войскам, после чего они прошли перед императором церемониальным маршем. Народные гулянья были организованы на Девичьем поле, у Новодевичьего монастыря. Тогда собралось около 100 тыс. чел. Угощенья были выставлены на столах длиной по 10 сажень каждый.
Во время коронации Александра II в сентябре 1856 года для гуляний было уже выбрано Ходынское поле. Вновь были поставлены длинные столы с яствами. Подходы к полю контролировали многочисленные отряды казаков и солдат. Тем не менее, полный контроль установить не удалось. 8 (20) сентября 1856 года, во время коронационных торжеств на народном празднике пошёл дождь. Собралось около 300 тыс. чел. Люди, увидев, как вода заливает столы с угощением, рванулись к столам. Наряды войск не смогли их удержать. Толпа устроила большую давку. К счастью, тогда обошлось без смертельных случаев.
При коронации Александра III праздники продолжались с 15 (27) мая по 29 мая (10 июня) 1883 года, «народное гулянье» было назначено на 21 мая (2 июня). Власти учли опыт 1856 года. На Ходынском поле вместо столов были поставлены крытые буфеты, при каждом находился стрелок батальона Императорской Фамилии. Входящим на поле раздавали брошюры с эпиграфом «Веселись, честной народ, и блюди порядок!» На праздник собралось, по разным оценкам, от 300 до 500 тыс. чел. Обозреватель «Нового Времени» отмечал тогда: «Многие скептически относились к народному гулянью, вспоминая то, что было в дни коронации в 1856 году, когда вышел, как говорится, один беспорядок, и больше ничего. То же будет и теперь. Но скептики ошиблись.» На этот раз обошлось без инцидентов. Через проходы у буфетов быстро проходили десятки тысяч людей, получая корзинки с подарками – в каждой лежали два пирога, пакет со сладостями, кружка для пива или мёда.
Айрапетов Олег
Комментарии читателей (0):