Война «8.08.08»: Предзнаменование встречи России с геополитическим роком

Часть I
9 августа 2016  13:45 Отправить по email
Печать

Война «8.08.08» относится к тем страницам обшей Истории, которые нельзя разделить на «нашу» и «вашу», при всем адекватном отношении к современным геополитическими и международно-правовым реалиям, в которых между северной и южной территориями единого Осетинского народа существует государственная граница, а также при всем безусловном уважении к сегодняшнему статусу РЮО, как суверенного государства. Есть ли у этой страницы особенный, запечатленный именной в ней, смысл, который позволяет «не затеряться» среди иных, повествующих о прежних беспримерных жертвах, подвигах и свершениях всех народов, которые созидали и отстаивали, в предшествующие эпохи, Большую Историческую Россию (во всех ее преемственно наследовавших друг другу ипостасях)?

Представляется, что такой смысл есть. Однако рассмотрение такового целесообразно предварить следующей оговоркой: очевидно, что отнюдь не Саакашвили и его режим были реальным Субъектом агрессии, начало которой было положено нападением вооруженных сил Грузии на Южную Осетию в августе 2008г.; реальным Субъектом являются известные «геополитические хозяева» Саакашвили (которые отнюдь не утратили позиций «внешнего управляющего» и в сегодняшней Грузии). Очевидно также и то, что данные Субъекты руководствовались масштабными стратегическими целями – принципиально иными, нежели стремление осчастливить Саакашвили и правящую грузинскую элиту решением вопроса о «восстановлении территориальной целостности Грузии» (с позиций «актуального сегодня» принципиально важным является то, что данное стратегическое целеполагание отнюдь не утратило своего характера высшего стратегического приоритета для указанных Субъектов).

Теперь, представляется возможным сформулировать тот смысл, который является определяющим по отношению ко всей совокупности итогов «войны 8.08.08» и одновременно наиболее очевидным:

- впервые, с момента утраты народами Большой Исторической России

совместного государственного бытия (в ипостаси Советского Союза),

в «пост-ялтинском мире» был создан прецедент успешного сопротивления

народов – воле современных «сильных мира сего» («клуба избранных» – наиболее

могущественных государственно-оформленных и транснациональных

Субъектов глобального доминирования).

Содержание данной воли и соответствующее стратегическое целеполагание можно кратко охарактеризовать следующим образом: принудительное навязывание «постсоветскому пространству» – новой/превращенной реальности, некоей постмодернистской версии – «архетипического», для нашей исторической памяти, «Дикого поля». Созвучие с названием операции «Чистое поле» представляется здесь далеко неслучайным; именно «зачистка» от результатов предшествующего многовекового великодержавного бытия – является необходимым и определяющим условием реализации соответствующих стратегических сценариев.

В рассматриваемом контексте, важно также отметить, что реальные Субъекты угрозы, реализующие враждебные стратегические сценарии по отношению к РЮО и РФ – обладают качественно новой Стратегической и игровой Культурой «Информационной эпохи». В практическом плане, это, наряду с общим военно-технологическими превосходством, обеспечивает для указанных Субъектов, возможность ведения отнюдь не эфемерных «войн новой генерации», характеризующихся – неявными (маскируемыми), но чрезвычайно решительными стратегическими целями. В подобных «войнах нового типа» («войнах-играх», «гибридных войнах» и проч.) активный этап военно-силовых воздействий/операций является ничем иным, как «выходом на поверхность» некого подспудного процесса, который, в действительности является определяющим по отношению к последующему этапу – «активной фазе военных операций» (и т.п.):

● очередная жертва, подвергающаяся непосредственному военно-силовому воздействию – «вдруг» обнаруживает, внутреннее разложение и общую недееспособность своей внутренней структуры (военной, государственно- политической, социальной);

● наряду с подрывом авторитета политического и военного руководства в восприятии значительной части социума, неспособностью к внутренней консолидации, взаимным антагонизмом – между влиятельными внутренними элитными группами, а также между социальными, этническими, конфессиональными, региональными и другими группами;

● наряду с утратой способности к адекватному ориентированию и оценкам происходящего, подрывом морально-психологического потенциала в целом, а также существенным подрывом прежних мотиваций и воли к сопротивлению;

● наряду с эрозией тех мотиваций, позиций и интересов, которые прежде составляли основу отношений с наиболее важными и дееспособными союзниками;

● наряду с появлением изменений в геополитическом общем балансе сил и интересов, а также в информационно-психологическом климате, влияющем на восприятие различных категорий Мирового сообщества (способствующих демонтажу психологических, морально-этических, международно-правовых, внутриполитических и иных «барьеров», которые прежде препятствовали – переходу к более решительному, масштабному и жестокому образу действий – по отношению к данной «преуготовленной жертве»).

В предлагаемом «аналитическом ракурсе» целесообразно зафиксировать характеристику событий «пятидневной войны», как событий практически состоявшейся, но так и необъявленной и во многом «не классической» войны, рассматриваемого типа. В пространственном измерении, данная война изначально отнюдь не была локализована территориями Южной Осетии и Абхазии, Грузии, равно как и прилегающими к ним территориями соседних регионов. Относительно ее временного измерения, следует в полной мере отдавать себе отчет в том, что с окончанием активной фазы военных действий («операции по принуждению к миру») – данная «неклассическая война» – отнюдь не завершилась в реальной действительности, а скорее трансформировалась в «спрятанную войну - игру»: при недопустимом и все еще не избытом дефиците в адекватном понимании указанных обстоятельств – прежде всего, среди правящих элит РФ, а также среди части элит Южной Осетии, равно как и других государств, которые сегодня являются военно-политическими союзниками России.

В развитие изложенной выше точки зрения, следует отметить, что «пятидневная война» и в целом драматичные события августа – осени 2008г., до сих пор адресуют к «проклятым вопросам», которые как бы ускользают от внятного формулирования и, более того, являются теми вопросами, ответы на которые в принципе должны исключать какие бы то ни было упрощения. Попробую предложить вниманию читателей свою «рабочую версию» того, что должен представлять собой совокупный «набор» этих вопросов (отнюдь не в завершенном, а именно в предварительном, «эскизном» варианте):

  1. Что предопределило выбор именно данного момента для начала осуществления военно-стратегического сценария, который следует характеризовать – не только как широкомасштабный, но и как экстремальный, с точки зрения тех целей, которые намечались к достижению, за счет его практической реализации (к чему мы еще вернемся ниже); может ли быть адекватно объяснена привязка этого выбора к началу олимпиады в Пекине лишь соображениями узко-понимаемой «технической целесообразности»?

  2. Почему именно РЮО была выбрана в качестве «критически важной» точки для первоочередного удара и одновременно основного направления сосредоточения стратегических усилий, в рамках указанного сценария.

  3. Современное грузинское государство, в его нынешнем виде, обречено на роль «исполнительного инструмента», для исполнения чужой и чуждой ему стратегической воли. В первом приближении, главным государственно-оформленным носителем этой стратегической воли являются США. Соответственно, может ли быть случайным то обстоятельство, что глава государств и ВГК ВС государства - «верховного сюзерена», в пользу которого грузинский «региональный вассал» исполнял свою военную повинность – находился к моменту начала операции «Чистое поле» именно в Пекине?

  4. Ограничивается ли субеъктность целеполагания, предопределившего задействование «военной машины» Грузии против РЮО в августе 2008г., лишь Соединенными Штатами, как национальным государством? В любом случае, как именно связана глубинная сущностная природа реального Субъекта с соответствующим стратегическим целеполаганием, а также с характером сценария, выбором средств и методов его практической реализации?

  5. Просчитывались ли в рамках рассматриваемого сценария, на этапах формулирования замысла и планирования, возможные поведенческие выборы и реакции политического и военного руководства РФ. Если да, то какие из них оценивались как наиболее вероятные и на каком основании? (Иными словами, что в подобных расчетах могло интерпретироваться как факторы, создающие возможность успешной реализации рассматриваемого сценария? Например, содержание интернет-версии фильма «Потерянный день», изложенные в нем оценки российских военачальников, представляются вполне реальным основанием для правомерности предположения о том, что такие факторы наличествовали в реальной действительности).

Впрочем, любителей простых и само собой разумеющихся «очевидностей», несклонных обременять себя формулированием подобных вопросов и поиском ответов на них – стоит адресовать, например, к г-ну Ясину, который, в свое время, озвучил простую «истину»: августовская война 2008г. произошла именно «по глупости».

Здесь же стоит вспомнить и об объяснении причин «войны 8.08.08», которое было предложено действующим, на тот момент, Президентом РФ – Д. Медведевым. Ряду СМИ, в том числе «Первому информационному кавказскому» (ПИК). Согласно версии бывшего Президента и действующего Председателя правительства РФ, данные причины сводились прежде всего, к «идиотской авантюре, рожденной в воспаленном мозгу Саакашвили». При этом, влияние США если и усматривается, то в виде «нюансов и намеков», которые возбуждающим образом подействовали на М. Саакашвили, впавшего в неадекватное состояние. Подобное «злокозненное влияние», в интерпретации Д. Медведева, персонифицировано в деятельности бывшего госсекретаря США К. Райс («вышедшей в политический тираж»), а также неких американских «престарелых сенаторов». Однако, при этом, оказались фактически дезавуированными прежние оценки российских СМИ и, отчасти, российской дипломатии, согласно которым именно США были реальным «геополитическим хозяином» режима Саакашвили. (В этом качестве должны нести главную ответственность за развязывание «войны 8.08.08», руками своего «регионального вассала»). Да и сам Д. Медведев прежде высказывался в том смысле, что не побоится снова жить в условиях новой «Холодной войны», и слова эти были адресованы, прежде всего, в адрес заокеанских покровителей режима Саакашвили.

При этом, по умолчанию и как само собой разумеющееся, отметалась возможность того, что решающую роль в инициировании «войны 8.08.08» сыграли все же не планы, рожденные «в воспаленном мозгу Саакашвили», а вполне адекватное осознание, со стороны последнего – своей подчиненной роли по отношению к заокеанскому «сюзерену»? Что представляется весьма характерным, так как подобное допущение адресовало бы к необходимости интерпретировать события августа 2008г., как внешнее выражение – стремления правящей элиты США перенести вектор своей военно-стратегической активности непосредственно в направлении РФ и «постсоветского пространства» в целом. (На фоне системной и целеустремленной работы, которая осуществлялась в тот период военным и политическим руководством США, с целью радикального изменения «формата» своей активности в Ираке и Афганистане, с тем, чтобы максимально «развязать себе руки» для осуществления иных геополитических инициатив).

Конечно, можно интерпретировать рассматриваемое интервью Д. Медведева каналу ПИК и другим СМИ, как обоюдную «информационную игру», в которой цели участвующих сторон могли быть взаимоисключающими. Соответственно, Д. Медведев мог преследовать цели, обусловленные его собственным пониманием интересов возглавляемого им государства. В этом случае, вполне могло доминировать стремление переиграть другую сторону, на «информационной площадке»; например, использовать ПИК (СМИ специально созданное для ведения информационно-психологической войны против России) в качестве канала для доведения позиции РФ, что называется «из первых рук». Однако, реальным результатом данного информационного мероприятия, по факту, стала «имплантация», при участии Президента РФ, в сознание российской и грузинской аудиторий, аудиторий иных стран – информационного продукта, создающего эффект стратегической дезориентации, а в случае российской и югоосетинской аудиторий и эффект политико-психологической демобилизации. Опять же, и здесь нельзя исключить того, что Д. Медведев здесь, что называется добросовестно заблуждался, исходя, при этом из самых благих побуждений. Но подобное объяснение не может не адресовать к тому, что «такая простота хуже воровства». Да и вопрос о том, совместима ли склонность заблуждаться подобным образом с необходимой компетентностью, которой должен обладать глава государства и ВГК ВС РФ, здесь «встает ребром».

Здесь вряд ли целесообразно слишком уж углубляться в рассмотрение вопроса какими именно мотивациями мог руководствоваться Дмитрий Анатольевич Медведев (ДАМ), всегда ли он мотивирован исключительно соображениями об интересах РФ, хотя бы и исходя из собственных представлений о таковых? Но, тем не менее, например, в случае принятия решения о неприменении РФ своего права вето в Совбезе ООН, для того что бы блокировать известную резолюцию, открывшую возможность внешнего вооруженного вмешательства в отношении Ливии, ДАМ не мог «не ведать, что творил». Даже с учетом его предрасположения к «легкости в мыслях необыкновенной», даже с поправкой на его возможную роль несамостоятельного выразителя воли влиятельных кланов правящей элиты – все равно не мог не ведать. Кто склонен упорствовать в сомнениях на сей счет – пусть внимательно вчитается в заявление Д. Медведева которое он сделал, будучи Президентом РФ, на заседании Национального антитеррористического комитета (НАК) 22 февраля 20011 года во Владикавказе.

Однако, если такой прецедент существует, допустимо ли его игнорировать и ограничиваться версией о благих намерениях и «добросовестном заблуждении», как единственно возможной?

Еще более важным представляется – разобраться, именно по сути, с содержанием того видения событий кануна и начала «пятидневной войны», которое было изложено рядом бывших и действующих высших должностных лиц Вооруженных Сил РФ в упомянутой интернет-версии фильма «Потерянный день». В своих оценках российские военачальники фактически солидарно обвинили ДАМ в самоустранении от исполнения обязанностей ВГК именно в самый критический момент. Но, в таком случае, все же о чем должна идти речь – «просто» о нерешительности, некомпетентности и, возможно, преступной халатности, либо о чем-то гораздо более системном и осознанном? Здесь стоит ограничиться упоминанием известного решения о переезде Генерального Штаба ВС РФ, яко бы для проведения ремонта в основном его здании, в необорудованные помещения. Это решение было принято буквально накануне начала августовской войны, несмотря на очевидно тревожный и, более того угрожающий характер военно-политической обстановки, прежде всего в Кавказском регионе. Данное решение фактически парализовало работу ключевых управлений Генштаба в начальный период войны. Наверное, существует возможность как-то «изловчиться» и все же «списать» это решение на простые – некомпетентность, халатность, самодурство и проч. (хотя, если принять и такие «житейские» объяснения, становится буквально жутко). Но как быть с тем, что данное решение не было отменено, даже тогда, когда вооруженная агрессия режима Саакашвили против РЮО, а также вооруженное нападение на российский миротворческий контингент – стали для тогдашнего политического и военного руководства РФ свершившимся фактом? По свидетельству очевидцев утром 8 августа начался вывоз имущества основных управлений Генерального Штаба, в соответствии с ранее принятым решением о переезде…И этот пример далеко не единственный.

Изложенное выше дает основания для версии о том, что в начальный период войны «8.08.08» государственная и военная машина РФ сработала… как бы это помягче сформулировать – в режиме нештатного задействования неких резервных возможностей, изысканных и отмобилизованных в экстренном порядке и чрезвычайно нестандартным образом; в ситуации «странного» паралича основного контура государственного и военного управления. Чья властная воля оказалась при этом определяющей, в каком, вероятно, «нестандартном» формате она была реализована? Это те вопросы, которые, как минимум, должны иметь право на существование и считаться открытыми, ждущими своего действительно адекватного ответа.

Чего нельзя откладывать на потом, в ожидании подходящего момента, это понимания того, что властная воля, осуществившая подобное задействование военных и политических возможностей РФ, была обусловлена, прежде всего, интуитивным ощущением масштаба и остроты угроз, как далеко выходящих за рамки региональных и носящих буквально характер – непосредственной и смертельной угрозы; соответствующие военно-политические реакции, при этом, носили ситуативный характер. С этой точки зрения, представляется важным вопрос: ставило ли действующее сегодня политическое и военное руководство РФ перед собой задачу – трансформировать свои ощущения произошедшего, а также соответствующие интуитивные прозрения и результаты оценки обстановки (неизбежно «усеченные» в ситуации тогдашнего цейтнота) – в полноценное стратегическое видение. В свою очередь, такое видение представляется необходимым условием способности к опережающему прогнозированию дальнейшего развития военно-политической обстановки (ВПО). Прежде всего, в силу следующего обстоятельства: понимание сути рассматриваемых событий является незаменимым «ключом» также и для понимания тенденций, которые будут определяющими для развития ВПО на обозримую перспективу.

Здесь представляется уместным зафиксировать следующую свою позицию: масштаб и острота угрозы для России, а также для ее союзников могут единственно адекватно измеряться лишь посредством оценки «войны 8.08.08», как предзнаменования – встречи России (народов всего «постсоветского пространства» в целом) с неумолимым и неотвратимым Геополитическим Роком. Предзнаменованием, практически тождественным тому, каковым оказалось, в свое время, для Руси – битва на реке Калке 1223г. То, что, в отличие от этой битвы, современная Россия смогла (слава Богу) одержать победу в «пятидневной войне» и разгромить вооруженные силы Грузии – отнюдь не отменяет правомерность данной аналогии. Приведенная ниже часть настоящей статьи будет посвящена обоснованию данной позиции.

(Основой приведенной ниже части статьи являются аналитические записки с условными названиями «К вопросу о реальных причинах и геополитических итогах войны «8.08.08»» - 2008г. и «Аналитическая дешифровка» некоторых аспектов развития обстановки, в предвыборный период 2011-12гг., в Российской Федерации, а также на «постсоветском пространстве» в целом – как попытки осуществления геополитического реванша за август 2008г., со стороны реальных Субъектов угрозы.» -2012г.)

Необходимое введение. Начало «войны 8. 08 08», ознаменовало превращение («вдруг») крошечной территории с весьма немногочисленным населением (не будучи подобной, например, нефтеносному Кувейту) – в «точку фокусирования» – наиболее масштабных и острых противоречий современного Мира.

Общие положения. (Исходная «система аналитических координат»).

В первом приближении: следует исходить из того, что предпринятая режимом Саакашвили агрессия против Республики Южная Осетия (РЮО), в августе 2008г., была обусловлена, прежде всего, стратегической волей США. Несмотря на итоги «войны 8. 08. 08», направленность политических и военно-стратегических усилий Тбилиси осталась прежней в своей реальной сущности; с этой точки зрения, речь может идти лишь о поверхностных «конъюнктурных» изменениях – во внешних формах реализации упомянутых усилий. Однако, их реальная суть будет и далее определяться исключительно той инструментальной ролью, на которую обречено «грузинское государство», в его нынешнем виде. Исходя из этого, безусловно, подчиненное значение имеют такие факторы, как: отношение правящей политической элиты Грузии к РЮО и РА (в контексте вопроса о «восстановлении территориальной целостности Грузии»), влияние известных деформаций в психологии и сознании большей части грузинского социума, влияние «комплекса побежденных», масштабное стимулирование соответствующего «социального запроса» на реванш.

Именно Соединенные Штаты были и остаются тем реальным Субъектом угрозы, который использует нынешнее «грузинское государство», в качестве «рабочего инструмента» для реализации своего многопланового и «непрозрачного» геостратегического сценария.

Последующие приближения (более глубокое проникновение в суть проблемы): дают основания для следующих оценок. Фактор контроля США над «режимом Саакашвили» (при всей его значимости) не может оцениваться в качестве исчерпывающего и самодостаточного. При внешней неочевидности фиксируемого здесь обстоятельства, оно имеет принципиальное значение для выявления истинных причин трагедии августа 2008 года. Понимание данных причин является необходимым условием для вырабатывания стратегии, направленной на то, чтобы не допустить ее повторения; соответственно и условием адекватной оценки всего комплекса вызовов и угроз, которые остаются и будут актуальными на обозримую перспективу.

Целесообразно еще раз отметить, что речь идет о причинах, которые предопределили «поведенческий выбор» США в пользу геостратегического сценария, предполагавшего:

- использование Соединенными Штатами тбилисского режима,

в качестве своего «регионального вассала»;

- исполнение со стороны Грузии – беспрецедентной военной повинности

– в пользу своего «Американского сюзерена» (впрочем, желанной и для самого Тбилиси).

Продолжение следует...

Подписывайтесь на наш канал в Telegram или в Дзен.
Будьте всегда в курсе главных событий дня.

Комментарии читателей (0):

К этому материалу нет комментариев. Оставьте комментарий первым!
Нужно ли ужесточать в РФ миграционную политику?
Какой общественно-политический строй в России?
43% социалистический
Подписывайтесь на ИА REX
Войти в учетную запись
Войти через соцсеть