Обсуждая историю «про десантников», светочи свободной журналистики в последние дни полюбили апеллировать к событиям двадцатилетней давности — когда закончилась неудачей попытка российских спецслужб пресечь дудаевщину с помощью «ограниченного контингента» военнослужащих, заброшенных на территорию Чечни неофициально, как бы для поддержки пророссийских чеченских сил.
Надо сказать, что здесь придется согласиться даже с самыми неудобопроизносимыми светочами: да, урок тех событий мы забыли, а его, как никогда, надо помнить.
Что произошло тогда — в благословенные времена демократической власти (той власти, которую тогдашняя свободолюбивая интеллигенция и правда считала «своей» — что в 1996 году достаточно ярко продемонстрировала в ходе избирательной кампании)?
Светочи говорят абсолютную правду: демократическая пресса и свободное телевидение в режиме практически онлайн не дали замолчать ни одного факта. О безобразном вторжении в Чечню рассуждали в эфире главных телеканалов (которые тогда не были фабриками лжи). Истории про плененных и брошенных властью танкистах рассказывали, не сморгнув, «Известия», даже не догадывавшиеся о том, кто тем временем мужает и крепнет для них в далеком Ульяновске. Депутаты Госдумы (а вовсе не Госдуры), виднейшие правозащитники и демократы Сергей Ковалев и Александр Осовцов, заявившись в Грозный, приходили к захваченным солдатам со стороны Дудаева — а потом в прайм-тайме рассказывали о преступлениях режима на всю страну. О как!
Ну да, именно так все и было. Ельцин — при всех его авторитарных замашках — искренне и всерьез относился к тому общественному мнению, за которое светили все тогдашние медиасветочи. Ельцин в ноябре 1991 г. «осадил назад» (после того, как его указ о введении ЧП в захваченной дудаевцами части Чечено-Ингушской автономной республики был саботирован Горбачевым и отменен ВС РСФСР) и в течение трех с лишним лет терпел все более наглое и разнузданное «государственное строительство» террористического режима «Ичкерии»: травлю и насильственное выдавливание русских, вооружение незаконных формирований, воровство нефти и захваты самолетов. И вот когда на исходе 1994 г. он — всенародно избранный, демократический и разогнавший «консервативные Советы» — попытался начать делать хотя бы что-то, чтобы не дать сгноить весь Северный Кавказ, чтобы прижечь террористическую язву на теле России, — тогда честная, демократическая и неполживая общественность обрушилась на него всей мощью своего либерально-информационного террора.
Какая там «пятая колонна»! Действовали хозяева страны! Милая маленькая журналистка хвасталась, каково ей было расписать пулю с Басаевым (тем самым, которого тогда еще беспокойная Валерия Ильинишна ласково назвала в одном из своих популярных выступлений «Шамилькой»). Те из «статусных демократов», кто пытался осторожно защищать президента и русских военных, подвергались остракизму — публично, на первых полосах и в лучшее эфирное время. А власть… Что власть! Неумелая, нерешительная, прислушивающаяся к мнению «западных партнеров» и «демократической общественности», опасающаяся собственной армии чуть ли не больше, чем дудаевских отморозков — она все же пыталась делать хоть что-то… Ну просто потому, что иного варианта распоясавшаяся банда «ичкерийцев» для России не оставила.
И вот эту власть — нерешительную, слабую, предельно лояльную к собственным либералам — ее-то и начали травить. Истово. Без стеснения.
Все то, что сейчас говорится о «кровавом Путлере» в блогах и на заблокированных сайтах, тогда провозглашалось в адрес демократического Ельцина со страниц многомиллионных газет. Русскую армию — кстати, в главной газете 90-х, «МК», сравнивали с фашистской Германией, а Грозный — со Сталинградом. Но это, впрочем, несколько позже. Когда боевые действия приобрели неконтролируемый размах. Когда танки пошли и самолеты полетели официально.
А пока, на рубеже 94-го и 95-го, первые русские солдаты, гибнущие или захваченные террористами, слышали в спину улюлюканье и разоблачающие вопли. Вся «свободная Россия» вставала во весь свой тогдашний рост в защиту Дудаева и его соучастников. Против Ельцина и его демократического режима. Против «демократа» Евгения Савостьянова, тогда — заместителя директора ФСК, готовившего первый ввод войск в Чечню. Против тех чеченцев и русских, еще остававшихся на территории Чечни, кто не хотел идти под руку дудаевцев…
Как тот самый пловец — в серной кислоте с отрубленными ногами, да еще под злобное улюлюканье враждебно настроенных трибун — русская армия через кровь и жертвы дошла до Хасавюрта, а потом Россия пережила два года рядом с легализованным басаевским режимом. И когда подкрепленные арабскими друзьями Гейдара Джемаля обнаглевшие «воины джихада» поперлись через границу, когда затрясся перед телекамерой («Мы теряем Дагестан!») премьер Степашин, когда рванули дома в Москве, когда вызверился вдруг со своим «сортиром» никому не понятный Путин и вдруг забрезжило, что, может быть, еще и справимся — ну давайте еще раз вспомним, каким воем встретила незакрепощенная общественность новую реальность тогда, в далеком 99-м…
Единственным отличием ситуации — про то, who is mr Putin, никто еще не знал — была, скажем так, некоторая утрата «общественностью» позиций. То есть она оставалась — по крайней мере в своих ощущениях — хозяином страны. Но были и другие голоса, и другие настроения. Да и сама «общественность» — по крайней мере некоторая ее вменяемая часть — надышавшись кошмарами террора и краха, утратила накал самоуверенности, с которым она за пять лет до того травила брошенных на Дудаева и его банду русских солдат. Травила в спину.
И вот если про все это вспомнить, то можно другими глазами взглянуть на историю с десантниками. И понять, что путь, пройденный нами (и народом, и властью, и «общественностью») за эти пятнадцать лет, не так уж долог. Не так мы далеко ушли.
И власть «стесняется» и утрачивает — во всяком случае, с виду — необходимую суровую уверенность. И травля в спину — отмороженная, беспардонная, с полной потерей ориентиров и координат — снова достается военным и стране, и совсем не важно здесь, безупречно ли военные воюют и идеально ли страной правят.
Но, конечно — повторюсь — правильно, что они вспоминают про 1994 г. И про «свою» власть, и про «свободную» прессу. И про то, как своими руками, своими куриными мозгами и своими визгливыми голосками они тогда предали и свою власть, и свою (безальтернативно прозападную кстати в тот момент) Россию, и свою и нашу свободу.
Комментарии читателей (1):