История инвалида Игнатьева: продолжение

31 июля 2013  00:01 Отправить по email
Печать

О запутанном деле инвалида Николая Игнатьева я уже писал. Напомню суть этого дела. Судья Эдуард Каминский в снимаемую безногим инвалидом муниципальную квартиру вселил совершенно постороннего ему г-на К-ва (вместе с его малолетней дочерью), отселив из этой квартиры законную супругу Николая – Гюльнару Зиннатуллину. То, что на Гюльнаре по линии соцзащиты лежит постоянный внешний уход за своим мужем, на внутреннее убеждение судьи Каминского, по-видимому, не повлияло.

На судью Каминского Николай пожаловался президенту. И получил отписку за подписью главного администратора Кировского района Казани. К слову сказать, к президенту с просьбой поручить руководству Татарии организовать еще один круглый стол по проблеме Игнатьева (19 февраля 2013 года один круглый стол провела фракция КПРФ в Госсовете республики, но, впрочем, безрезультатно) обращался и я, получив отписки из районной прокуратуры и из республиканской Квалификационной коллегии судей. Впрочем, опыт обращения в эту контору у меня был и раньше, к сожалению, негативный. И каким ему быть, если ККС состоит из коллег г-на Каминского…

Не удастся привлечь судью Каминского и к дисциплинарной ответственности: государство позаботилось о защите судей. Как пишет председатель республиканской ККС г-н Абдуллин, в силу ч. 2 ст. 16 Закона РФ «О статусе судей в РФ» судья (…) не может быть привлечен к какой-либо ответственности за выраженное им при осуществлении правосудия мнение и принятое судом решение, если только вступившим в законную силу приговором суда не будет установлена виновность судьи в преступном злоупотреблении либо вынесении заведомо неправосудного приговора, решения или иного судебного акта.

И что же остается мне – пишущему правозащитнику, сражающемуся с властями за права безногого инвалида? Пожалуй, только одно: продолжать писать. Пользуясь тем, что наши благодетели из ГД РФ пока еще не догадались запретить писать правду, поскольку она нарушает интересы государства, которому они служат. И будут служить, пока за рулем избирательной машины сидит государственный чиновник.

А где же взять нам таких судей, которым не нужна будет подачка в виде бесплатной квартиры, места под гараж, детского сада для ребенка и других благ? Простите, но что значит «взять»?! Нас судят граждане, которых на судебные должности назначил глава государства. А мы хотим, чтобы его назначенцы служили не государству, а обществу?!

Абстрактная независимость судей никому не нужна. Как жить на свете, нам нужна независимость судей от государства. И достаточно жесткая их зависимость от общества, достичь которой можно только в том случае, если, по крайней мере, судей первой инстанции избирать всем миром. Или, выражаясь современным языком, местным сообществом. И пусть глава государства утверждает наших избранников в должности.

Ну, почему он снова строчит про меня, - вправе спросит судья Каминский? Да потому лишь, Эдуард Станиславович, что мне пока еще не удалось исправить ваши косяки по делу Николая Игнатьева. Или это не вы, уважаемый, обусловили оставление Николая без помощи в опасном для его жизни и здоровья состоянии? Николай вследствие своей беспомощности не мог бы принять меры к самосохранению, если бы не его жена Гюльнара. Она, проявив гражданское мужество, проигнорировала требование судебных приставов-исполнителей отселиться от своего безногого мужа.

Так, скажите, уважаемый, положа руку на сердце, поддерживаете ли вы свое решение, которым вы отказали Гюльнаре в иске к исполкому о вселении к мужу на том лишь основании, что этого потребовал сын бывшей сожительницы Николая. Откройте, уважаемый, протоколы проведенных вами судебных заседаний и перечитайте показания К-ва. Он неоднократно под протокол заявлял, что Николаю доводится сыном. А, как известно, запись в протоколе является судебным доказательством. Так что здесь есть перспектива возбуждения уголовного производства по ст. 303 УК РФ, предусматривающей наказание за фальсификацию доказательств по гражданскому делу лицом, участвующим в деле, или его представителем.

И что побудило вас, опытного судью, принять на веру утверждение К-ва о том, что он является сыном и, следовательно, членом семьи Игнатьева. А я, грешник, думаю, Вы использовали свое ремесло, чтобы, прижав к ногтю инвалида и его жену, халявным жильем обеспечить К-ва.

Надеюсь, вы понимаете, что было бы, если бы Гюльнара не устояла перед напором судебных приставов. В этом случае ей светило бы уголовное дело по ст. 125 УК РФ: она применяется в тех случаях, когда виновный имел возможность оказать помощь беспомощному лицу и был обязан иметь о нем заботу, но не сделал этого, либо сам же и поставил это лицо в опасное для его жизни или здоровья состояние.

И разве не вследствие вашего решения Гюльнара оказалась между Сциллой и Харибдой: с одной стороны ей угрожала ст. 125 УК РФ, с другой – ст. 19.15. КоАП РФ, согласно которой проживание без регистрации влечет за собой наложение административного штрафа в размере от одной тысячи пятисот до двух тысяч пятисот рублей.

Но, быть может, обвинение в преступлении, предусмотренном ст. 125 УК РФ следует предъявить должностным лицам исполкома Казани, проявившим преступное равнодушие к судьбе Игнатьева?

Прокуратура, надо сказать, заявила иск к исполкому Казани о предоставлении безногому инвалиду благоустроенного жилья. Исполком это требование решил удовлетворить, обратите внимание, заселив Игнатьева (без жены!) вместе с К-вым и его дочерью в одну квартиру. Это, на мой взгляд, форменное издевательство!

29 июля 2013 года судья Кировского районного суда г. Казани Татьяна Шеверина провела предварительное рассмотрение иска Гюльнары Зиннатуллиной к исполкому о вселении в квартиру мужу. Гюльнара заявила этот иск в связи с изменившимися обстоятельствами. И суд установил, что К-в Игнатьеву никто (и звать его никак).

Казалось бы, дело – проще не бывает: ст. 70 позволяет Николаю как нанимателю вселить к себе супругу, не спрашивая на то разрешения наймодателя. Но представитель исполкома – начальник юридического отдела Управления жилищной политики Лилия Шарипова, стоящая на страже «законных» интересов К-ва, заявила ходатайство о его привлечении к судебному разбирательству в качестве третьего лица. Не исключено, однако, что в ходе судебного заседания его процессуальный статус может измениться.

Органы местного самоуправления призваны заботиться, казалось бы, обо всем населении муниципального образования, но, прежде всего, о сирых и убогих. Не случайно же прокуратура заявила иск к исполкому, действуя в интересах Игнатьева. И стоило ли исполкому доводить дело Игнатьева до суда, если он имеет право и даже обязан самостоятельно решать судьбу муниципального жилищного фонда?

На председателя Верховного суда Татарии Ильгиза Гилазова, одобрившего идею административного разрешения жилищных споров, я уже ссылался. Так вот, реализация этой идеи ничего не стоит, поскольку при исполкоме Казани пока еще существует Общественный совет. Он и мог бы взять на себя подготовку административных дел, связанных с муниципальным жилищным фондом.

Проблема, однако, в том, что исполком Казани решением вопросов жизнеобеспечения населения и, в частности, его обеспечения жильем предпочитают загружать суд, действия которого по факту не подсудны: прокуратуру, к сожалению, освободили от надзора над судами. Наверное, чтобы не мешать его независимости от общества.

Вступившие в силу судебные решения приравниваются к закону: они обязательны для исполнения всеми, на кого распространяются. Из этого следует, что судья Каминский, наделенный правом принимать решения именем Российской Федерации, наверное, мог обязать исполком вселить К-ва и его дочь, выселив Гюльнару Зиннатуллину. Но как быть со ст. 30 ЖК РФ, в соответствие с которой заселение/отселение муниципального жилья относится к компетенции собственника?

Поскольку муниципальный жилищный фонд, включая двушку, в одной из комнат которой вынуждена ютиться семья инвалида (другую занял К-в, фактически проживающий в собственном доме) принадлежит муниципальному образованию, судьбу этой двушки должен определять никто иной, как муниципалитет. Поэтому, как считаю я – эксперт по жилищным вопросам, судья Каминский не имел права ни вселять К-ва, ни выселять Зиннатуллину. Но он это сделал, и тем самым попрал права муниципального образования, на что и хотелось бы обратить внимание прокуратуры.

Опытный судья Каминский мог обязать исполком Казани произвести вселение/выселение. Но он, конечно же, не мог не понимать, что исполком обжалует его решение: в соответствии со ст. 52 ЖК РФ муниципальное жилье предоставляется только нуждающимся. А К-ва никто таковым пока не признавал и, как мне кажется, не признает, потому что у него есть собственный дом, в котором он и проживает со всем своим семейством. Наведываясь к Игнатьеву для того, чтобы лишний раз над ним поиздеваться. Например, среди зимы покрасить снаружи дверь занятой им комнаты или поплевать в лицо полуслепому безногому инвалиду.

Так, вот какой у меня возникает вопрос: можем ли мы допустить, чтобы суд и далее оставался бездушной машиной, загруженной нормативно-правовой базой и эвристической программой, но почему-то не снабженной ни антивирусом, способным защитить эту машину от коррупции, ни даже сплошной аудиозаписью судебного заседания?

И стоит ли допускать к работе в должности судьи человека, если у него напрочь атрофировано чувство сострадания? Впрочем, нужно понять и главу государства. Назначая сотни тысяч претендентов на судейские должности, он едва ли способен учесть их тактико-морально-нравственные характеристики. Возможно, он полагает достаточным знание закона и, самое главное, готовность защищать интересы государства.

И все-таки жаль, что судей у нас не выбирают. Потому что, если бы их выбирали, судье Каминскому пришлось бы доказывать нам, жителям Казани то, что мы можем доверить ему судить нас по всей строгости закона. А я бы пришел и рассказал историю о том, как судья Каминский засудил инвалида Игнатьева (и его жену). А может быть и еще кое-что, ведь мы с судьей Каминским встречались уже не раз. На его поле. А на моем – ни разу.

Теоретически судья Каминский вправе привлечь меня к ответственности, то есть сыграв со мной на свое поле. Например, заявив о том, что я его не уважаю. Простите, но закон не требует, чтобы я его уважал. Закон ограничивается требованием о проявлении уважения.

Не сомневаюсь, что суд способен решить любую, поставленную перед ним государством, задачу. Например, посадить оппозиционера, обвинив его в том, что тот способствовал заключению невыгодной сделки. Или, наоборот, оставить под домашним арестом с трехчасовыми прогулками того, кто разворовал миллиарды. А вот закрыть рот правозащитнику суд в принципе не способен.

Нет сомнений в том, что государство откажется санкционировать разбор полетов судьи Каминского, по крайней мере, по делу Игнатьева. Да, конечно, это позволило бы восстановить истину, а значит и справедливость. Только кто вам сказал, читатель, что государство, заинтересовано в справедливости?

Если гражданина заставляют платить за образование и медицинское обслуживание, пенсию накапливать из собственных средств, жилье и коммунальные услуги оплачивать полностью, по рыночной цене, то зачем мне такое государство?! – задается риторическим вопросом Жорес Алферов. - Если государство сваливает эту заботу на нас самих, пусть исчезнет, нам будет гораздо легче!

Жореса Алферова уважаю, но я с ним не соглашусь. Государство нам необходимо. Поэтому задача не заключается в том, чтобы уничтожить это учреждение. Задача заключается в том, чтобы заставить его служить обществу…

P. S. Мой интерес к делу Игнатьева заключается, прежде всего, в попытке достижения социальной справедливости, которой в этом деле и не пахнет. Что же касается настоящей статьи, то ее опубликование необходимо, чтобы привлечения внимание аудитории к судьбе инвалида, угодившего под каток государственного правосудия...

Этично ли (и законно ли) обсуждать состоявшиеся судебные акты? А что, разве у нас есть иная альтернатива? Неужели мы, как последнее быдло, молча должны глотать все то, чем нас потчуют государственные суды, в интересах государства нередко переступающие Основной закон?

Хотелось бы выяснить мнение аудитории об идее избираемости судей, когда они призываются (мобилизуются) местным сообществом, которому и вынуждены служить, а не государству, которому они служат теперь.

Быть может, судей первой инстанции предпочтительнее избирать, а назначать только судей вышестоящих инстанций?

И, наконец, почему суд должен заботиться о жизнеобеспечении населения страны и отдельных муниципальных образований? По-моему, это должны делать государственные структуры и органы местного самоуправления. А если эти структуры и органы такой заботы не проявляют, то для чего нам – налогоплательщикам их содержать?

Вопросы мои, соглашусь, крайне непростые, но именно поэтому они и заслуживают обсуждения.

Подписывайтесь на наш канал в Telegram или в Дзен.
Будьте всегда в курсе главных событий дня.

Комментарии читателей (0):

К этому материалу нет комментариев. Оставьте комментарий первым!
Нужно ли ужесточать в РФ миграционную политику?
Какой общественно-политический строй в России?
43% социалистический
Подписывайтесь на ИА REX
Войти в учетную запись
Войти через соцсеть