Переход исторических субъектов к метафизической телеологии

15 января 2017  12:15 Отправить по email
Печать

После обретения идентичности путём искусственного удревнения, прямого или косвенного приписывания себя к наиболее успешным этносам и конфессиям и выделения своего окраинного положения на материке в качестве особой идентификационной характеристики, на европейском Западе встал в повестку дня уже иной вопрос. Возникла потребность не в разысканиях новых оснований для своей идентичности, а в установлении оснований для новой идентичности. Причина этой потребности заключалась в том, что в XIV-XV вв, на европейском Западе силу успехов науки и культуры, коммуникационное и, как его следствие, коммуникативное взаимодействие исторических субъектов приобрело устойчивый и разнообразный характер. И это не преминуло сказаться на самопредставлении западноевропейцев о новых целях своего социального развития. У них стало формироваться представление о себе, как о людях нового времени, способ существования которых разительно отличался от modus vivendi их предшественников.

Выдающуюся роль в этом сыграла наука. О том, что наступили новые времена, которые позволяют ставить перед собой другие цели, сначала возвестила научно-техническая мысль, снабдившая западное общество необходимыми средствами коммуникаций. В результате успех того или иного субъекта напрямую зависел от того, насколько он преуспел в освоении научно-технических достижений. Но технические науки недолго пребывали в гордом одиночестве. Вскоре и тем наукам, которые мы сейчас определяем, как социальные, если и не стали вменять в обязанность поиски новых телеологических оснований, то, по крайней мере, стали от них ожидать, что, в связи с резким изменением социального бытия, её представители выяснят или же уточнят цели развития современного общества. Ибо избавление от жёсткого диктата христианских телеологических догматов, наступившее вслед за коммуникационным и коммуникативным разнообразием, не освободило западноевропейцев от финалистского мышления. Это обстоятельство поставило перед историческими субъектами проблему разработки альтернативной телеологической доктрины. И вскоре начали появляться первые подходы к концептуальному осмыслению цели развития европейского общества. Чтобы привести знания об обществе в некоторую систему, не противоречащую, во всяком случае, на первый взгляд, практике, был избран, восходящий ещё к Платону и Аристотелю, метод рационального объяснения.

Это было неудивительно. Ибо, с одной стороны, ренессансному времени было свойственно рациональное (вплоть до утилитарного) восприятие действительности. Понятия рациональности и пользы начинают распространяться чуть ли не на все области человеческой деятельности. Большим спросом в это время пользуются художники, скульпторы, строители, инженеры; то есть те люди, которые с пользой изменяют окружающий мир, стремясь удовлетворить растущие потребности членов общества. Но не остались в стороне и исследователи социальной жизни. В это время Данте создаёт свою «Монархию», а Н.Макиавелли – «Государя». Пафос обеих книг состоит в призыве к изменению (в том числе и насильственному) общественного строя Италии, так как для итальянского социума будет разумнее и полезнее, чтобы он стал вполне самостоятельным историческим субъектом1. То есть общий смысл рассуждений обоих писателей заключался в том, что общество само в состоянии улучшить условия своего существования и в этом, по большому счёту заключается даже его долг. Отдалённое последствие таких представлений о цели социальных изменений привело в дальнейшем к возникновению телеологии прогресса.

С другой стороны, выявленная ранее исследователями неопределённость в отношении непосредственного участия бога в конкретных исторических процессах заставила их искать в общественной жизни повторяющиеся социальные процессы. Их анализ мог бы приблизить учёных к пониманию если не конечных, то хотя бы отдалённых целей развития общества. Сначала была попытка обращения к опыту античности, что было вполне в духе Возрождения. Из того, что можно было почерпнуть у древних, наибольший интерес вызвала циклическая теория. Генетически она была связана с сакральной темпоральной образностью, в которой в мифологические времена осмыслялся феномен круговорот времён года2. Н.Макиавелли (1469-1527) в «Истории Флоренции» излагает теорию социального развития, которая вероятно удовлетворила бы и Платона, и Аристотеля, и Полибия3. Вероятно мы можем включить в этот ряд даже Эмпедокла. Ибо, согласно сохранённому Симпликием фрагменту поэмы «О природе», цикличность мирового процесса порождена попеременным господством Любви (Φιλία) и Ненависти (Νειχος)4. Поэтому Эмпедокл вполне мог бы подписаться под макиавеллиевским утверждением, что «всегда всё от добра снижается ко злу и от зла поднимается к благу. Ибо добродетель порождает мир, мир порождает бездеятельность, бездеятельность – беспорядок и соответственно новый порядок порождается беспорядком, порядок рождает доблесть, а от неё проистекают слава и благоденствие»5.

Заметим, что схема, заключённая в этой цитате (кстати, к моменту воскрешения ей насчитывалось как минимум два тысячелетия), во многом предопределила последующие теории общественного развития. Однако это произошло не сразу. Ж.Боден (XVI в), специально занимавшийся теоретическими проблемами социально-исторических процессов, весьма скептически относился к концепции социального круговорота. Он признавал её лишь отчасти, полагая лишь, что справедливое управление обществом сменяется несправедливым. Иными словами он воспринимал социальные изменения как колебания6. Прежде всего, это было связано с его методологической установкой, «что время имело начало и будет иметь конец»7. Природа такой парадигмы ясна – на неё вполне определённо указывает сам автор – христианская эсхатология8. Весьма схожих взглядов на сущность социальных изменений придерживался и Ф.Бэкон9. Таким образом, переход от трансцендентальной телеологии к метафизической - или возврат, если вспомнить некоторые древние концепции - происходил постепенно.

Следующим после Н.Макиавелли учёным, кто обратился к циклической теории был Дж.Вико (1668-1744). Созданная им схема социального развития - согласно которой общество переходило от века героев к веку богов, а затем – к веку людей - представляла собой соединение теории возрастов с циклической концепцией. Нельзя сказать, что это было принципиально ново, хотя название работы и претендовало на новизну научного подхода («Основания новой науки об общей природе наций»). Но всё же новизна была. Во-первых, Дж.Вико, опираясь на античные учения об Уме (νύς), предпринял попытку лишить научного статуса другие античные понятия – такие, как Рок (fatum) и случай10. Во-вторых, он дал впечатляющий ответ критике Р.Декарта (которую тот изложил в своей знаменитой работе «Рассуждении о методе»11), показав, что можно не только определять, но и предсказывать будущее поведение исторических субъектов. А в остальном теория Дж.Вико была остроумным продолжением взглядов Н.Макиавелли, которые были выражены образным языком. Последнее обстоятельство, вероятно, было решающим, поскольку придавало теории монотонных колебаний от одной стадии к другой необходимую яркость восприятия12. Ибо в дальнейшем (XIX-XX вв) мы обнаруживаем основное положение этой теории – о закономерной периодичности качественных изменений общества - в стадиальных концепциях А.Сен-Симона, О.Конта, К.Маркса, Л.Гумпловича, П.А.Сорокина и др.13 Или в несколько модифицированном виде в цивилизационных теориях Г.Рюккерта, Н.Я.Данилевского, О.Шпенглера, А.Тойнби, Л.Н.Гумилёва и др.14

Но, прежде чем мы перейдём к анализу телеологической значимости некоторых из этих теорий, укажем, что ещё в 1800 г сама возможность теоретического построения таких концепций, которые должны были не только объяснять прошлое, но и, что намного важнее, давать ориентир в будущее, была подвергнута острой критике со стороны Ф.В.И.Шеллинга. По его словам, все построенные на телеологии объяснения, т.е. те, в которых понятие цели, как соответствующее сознательной деятельности, предпосылается объекту, знаменующему бессознательную деятельность, на деле устраняют возможность всякого подлинного объяснения природы и тем самым становятся подрывом для нашего знания, стремящегося к завершённости15. Но похоже, что на предупреждение Шеллинга мало кто обратил внимание. И это довольно удивительно, так как он просто и ясно излагал универсальный подход ко всем объектам научного исследования. Относительно общества шеллингианская методология основывалась на очевидной аксиоме, что будущее общество может быть лишь объектом гипотетического исследования, но ни в коем случае не может считаться историческим субъектом. И в этом смысле, с научной точки зрения, смешно говорить об идентичности общества, которое ещё не состоялось.

Однако с этим были согласны не все. Вероятно, наиболее показательны в этом отношении взгляды известного учёного К.А.Сен-Симона. Они интересны тем, что заключают в себе переход от положений Дж.Вико (полагавшего, что общество закономерно меняет цели своего развития – от единения с Богом, к культу героев и, далее, к ориентации на человеческие потребности) к концепции К.Маркса (признававшего телеологические закономерности, но считавшего, что их осуществление следует активно приближать). Согласно А.Сен-Симону, принцип смены социальных приоритетов не выдумывают, а только постигают16. Будучи человеком практическим - в своё время он был известным биржевым спекулянтом - А.Сен-Симон призывает не двигаться, как прежде, «спиной к будущему», а сосредоточить на нём всё своё внимание17. Прочь, Александры, дайте место ученикам Архимеда, призывал Сен-Симон («Письма женевского жителя к своим современникам»). И это обращение было услышано. Многим захотелось стать пророками и потому, начиная с XIX века, целый ряд учёных начал давать уверенные прогнозы относительно будущей идентичности грядущего общества. При этом некоторые из них считали, что цель развития уже почти достигнута и общество находит своё высшее проявление в Прусском королевстве (Г.В.Ф.Гегель). Другие полагали, что искомая цель вот-вот будет достигнута и европейские субъекты, как и учил Дж.Вико, успешно преодолев два первых века, подходят к веку номер три. О.Конт называл последнюю стадию «позитивной» - первые две у него именовались «теологической» и «метафизической». Заметим, кстати, что стадиальность О.Конт, подобно некоторым из своих предшественников, также дополнял восходящей к Аннею Флору теорией возрастов. Теологическую стадию он уподоблял детству, метафизическую – юности, а физическую (позитивную) – зрелости18. Под позитивной стадией О.Конт понимал, прежде всего, ориентацию общества на практическую науку и отход от всякой запредельной метафизики. Но сама его схема, которую он унаследовал от Вико через посредничество Сен-Симона19, была безнадёжно метафизической, ибо носила не фактический, а оценочный характер. В этом смысле позитивизм О.Конта противоречил его собственной схеме, так как она была воплощением тех самых ненужных сущностей, против которых собственно и был направлен пафос контовского учения (одной из методологических основ позитивизма был номинализм В.Оккама, призывавшего не множить сущности без необходимости). Впрочем, это не единственное противоречие учения Конта. Укажем на одно из них, связанное со странным смешением в его представлениях теологической и позитивной компоненты. В отношении циклического восприятия развития общества он зависел от Дж.Вико. Правда может возникнуть вопрос, где у О.Конта цикл? На наш взгляд, свидетельством стремления О.Конта зациклить свою теорию является его попытка основать «позитивную религию» с культом Великого существа (le Grand Être), под которым он предлагал понимать всё человечество20. Его мелочные описания необходимой обрядности не оставляют сомнения в том, что посредством «позитивной религии» О.Конт хотел ввести человечество в теологическую стадию, но на новом уровне. Он даже неоднократно предпринимал попытки внедрить этот культ, то обращаясь за помощью к иезуитам, то к Николаю I, то к Наполеону III. После смерти Конта его дело продолжил П.Лафит «усвоивший и звание первосвященника человечества»21.

В контексте нашей тематики О.Конт представляет особенный интерес не только потому, что учение о стадиальности в его изложении получило достаточно большое распространение, но и в силу того, что он пытался навязать обществу свои представления о характерных особенностях современной ему эпохе и перенести соответствующие, по его мнению, идентификационные представления на все европейские субъекты (от Франции до России)22. Конт не преуспел в этом начинании. И в этом нет ничего удивительного, ибо настолько мелочно проработанный проект, в котором содержались предписания о том, в какую неделю кому поклоняться, заведомо не имел никаких шансов на укоренение. Нечто подобное было за двадцать два века до Конта с другим мыслителем по имени Платон, попытавшемся воссоздать в Сиракузах близкое к идеальному, согласно его идентификации, общество. Однако неудача Конта не обескуражила его последователей, которым удалось оказать существенное влияние на самоидентификационные проявления общества некоторых южноамериканских стран. В особенности это относится к Чили и Бразилии. В последней деятельность позитивистских кружков привела к тому, что в 1888 г было отменено рабство, а в 1889 г от престола был вынужден отказаться глава страны – император Педру II и изменён государственный режим. Попытки бразильских позитивистов с помощью религии Конта вытеснить католичество успехом не увенчались, но идентификационные изменения страны не ограничились только сменой режима. Общество довольно скоро стало активно содействовать продвижению страны по пути прогресса (индикаторами чего стала пропаганда дарвинизма в биологии и натурализма в литературе), что было даже зафиксировано в позитивистском девизе (Ordem e progresso), который до сих пор красуется в самом центре бразильского знамени. Порядок и прогресс, воспринимаемые как цель субъекта, отчасти объясняют претензии Бразилии на научное лидерство в регионе, нашедшие своё проявление в наше время в принятии амбициозных ядерной и космической программ.

Что касается самого девиза, то он является извлечением из пассажа23, стоящего в начале контовского труда с весьма характерным названием - «Система позитивной политики или Трактат, устанавливающий религию человечества». В сущности, он представляет собой телеологический императив социократии, то есть того способа научно-религиозного управления обществом, за который ратовал Конт. Оценивая идентификационный потенциал контовских идей в целом, нельзя сказать, что он был особенно велик. Но для нас здесь важно то, что позитивизм был, одной из первых попыток не только рационального, но и научного перехода от самоописания идентичности (нередко с пассеистическими нотками) к самопредписанию.

В этой связи заметим, что К.Маркс (младший современник О.Конта), и, в особенности, его последователи значительно больше преуспели на этой стезе. Контовские стадии К.Маркс предпочитал называть формациями и различал их по способу организации производственных отношений. Их он насчитывал ровно пять – азиатскую, античную, феодальную, буржуазную и коммунистическую – которая, как он полагал, только грядёт24. При этом буржуазная формация, завершит, по мысли К.Маркса всю прежнюю историю. А на смену ей придёт коммунистическая формация («царство свободы»25), с которой начнётся новая подлинная история26. Таким образом выглядела историческая цикличность у Маркса. Однако после его смерти эта теория подверглась частичному пересмотру. Сначала за дело взялся его соавтор Ф.Энгельс, который выступал в качестве душеприказчика марксового наследия. Азиатскую формацию, которую К.Маркс понимал как родовую (её смысл заключался в господстве одного родового общества над другими), Ф.Энгельс заменил на первобытнокоммунистическую27. Потом о первобытнокоммунистической формации писал К.Каутский28, а за ними это стали повторять, как расхожую истину многие другие марксисты. При этом азиатская формация, как не вполне понятная и не вписывающаяся в привычные рамки европоцентризма, была отброшена. Так что отныне мировая история теперь начиналась и заканчивалась коммунизмом. Впрочем, к К.Марксу это уже имело мало отношения. Об этом можно говорить достаточно уверенно, ибо он, ознакомившись с творениями своих многочисленных комментаторов, поспешил заявить: «Я знаю одно, что я не марксист»29. Но, как бы не относится к марксовым и марксистским маркировкам исторических субъектов, учение К.Маркса, - которое, по словам одного выдающегося марксиста, было всесильно, потому что было верно30, - задало новые идентификационные ориентиры вначале историческим субъектам Европы, а затем и всего остального мира.

И если насчёт верности еще можно поспорить, то по поводу всесильности автор этого изречения не слишком уклонился от правды. Ибо учение К.Маркса, указав в качестве цели построение бесклассового коммунистического общества, привело в движение разнородные социальные слои во многих стран мира, которые создали на его основе массу исторических субъектов31. В настоящее время в мире существуют сотни коммунистических, социалистических и социал-демократических партий и организаций, концептуальный базис деятельности которых опирается на марксовское учение. Во многих странах эти партии постоянно или периодически находятся у власти (в особенности это касается Европы), что оказывает существенное значение на идентификационные характеристики стран, которыми они руководят. Наиболее ярким (но далеко не единственным) примером последних тридцати лет явилась победа социалистической партии во Франции на выборах 1981 года, кандидат которой Ф.Миттеран возглавлял страну в течение 14 лет. Победа Ф.Миттерана и его дальнейшие действия (увеличение оплаты труда, сокращение рабочей недели, социальные программы по помощи неимущим и т.п.) привели к смене иноидентификации Франции, как исторического субъекта. В первые недели правления Миттерана Францию стали воспринимать чуть ли не как страну победившего социализма. Это привело к бегству капиталов за границу и резкому ухудшению отношений с США.

Помимо партийной и организационной идентичности следует указать и на государственную идентичность, связанную с марксовской маркировкой стадий развития человечества. Количество стран, в разное время провозглашавших соответствие своего развития с путём, указанным К.Марксом, исчислялось десятками. Некоторые даже фиксировали её в самоназваниях. Укажем лишь некоторые из тех европейских субъектов, чьё существование закончилось относительно недавно: Союз Советских Социалистических Республик, Чехословацкая Социалистическая Республика, Социалистическая Федеративная Республика Югославия, Социалистическая Республика Румыния. Таким образом, стадиально-циклическое учение К.Маркса (у его продолжателей цикл превратился в спираль) предопределило идентичность невероятного количества исторических субъектов, которые играли и продолжают играть исключительную роль в мировых социальных процессах.

Подведём некоторые итоги. В телеологическом отношении последователи Дж.Вико заложили основу двух направлений описания социальных изменений. Согласно первому, общество развивается беспрерывно и его целью является периодическое воспроизводство прежних форм (хотя и на ином уровне). То есть подразумевалось циклическое развитие, хотя и не в «химически» чистом виде, так как речь идёт не об одном всё время повторяющемся социальном цикле, а о нескольких. Исчерпав свои возможности в рамках одного цикла, общество порождает другой, завершив который вступает в третий (а, по некоторым теориям и в четвёртый). Затем, согласно одним концепциям, последний цикл продолжается неопределённо долго. Соображения подобного рода высказывал Г.В.Ф.Гегель, «блестяще» завершивший свою четырёхстадийную концепцию развития исторического процесса в возникновении современного ему Прусского государства.

К.Маркс, сильно завися от Г.В.Ф.Гегеля в концептуальном плане, но, ненавидя всё прусское и строя свою теорию на достижениях современной ему политэкономии, предложил иную парадигму, в которой последняя стадия будет не национальной, а интернациональной. Основу её будет составлять экономический императив, поскольку, экономика представлялась К.Марксу квинтэссенцией социальной жизни (в отличие от Гегеля, который объяснял социальные изменения особенностями саморазвития духа). В этой стадии (коммунистической) все средства производства будут общими и продолжаться эта стадия тоже будет неопределённо долго. Лавры Гегеля и Маркса не давали покоя Ф.Фукуяме, который, следуя заветам своего учителя А.Кожева, «укоротил» Маркса. Убрав из марксовой концепции коммунистическую стадию и «завершив» таким образом, процесс всеобщего социального развития в капиталистическом (он называет его либеральным) обществе конца XX в32, Ф.Фукуяма претендовал на то, что он тем самым совершил открытие33. Эта мысль настолько нелепа методологически, что её даже как-то неудобно опровергать. Ибо даже из самых общих соображений ясно, что в своём будущем развитии общество породит такое количество телеологических ориентиров и накопит такое количество изменений, что всякий разговор о его идентичности с социумом ХХ века будет совершенно неуместен. Интересно, что своё мнение о конце истории Ф.Фукуяма не изменил даже после обрушившейся на него критики. В дальнейшем он переделал свою статью в книгу34, в которой попытался развить мнение, выраженное в конце статьи. Его смысл заключался в том, что конец истории – это не конец истории, а конец старой истории и начало новой. Однако Ф.Фукуяма не дал никакого внятного объяснения, почему концом истории следует считать торжество воплощённой, прежде всего, на североамериканском пространстве либеральной идеи. Только потому, что, опираясь на военно-политическое лидерство США, североамериканский хронотоп крайне экспансивно проявляет себя по отношению к другим социальным пространствам? Но это не может являться надёжным доказательством. Более того, если обратиться к историческим примерам, мы получим совершенно обратную картину. Во-первых, всякое лидерство и всякая экспансия имели преходящий характер. А во-вторых, ни одно достижение или утрата лидерства не знаменовали собой окончание истории. В самом крайнем случае конец истории мог означать лишь конец исторического бытия для одного из исторических субъектов. В предельных вариантах это был либо переход в качественно иное (подчас более совершенное) социальное состояние, либо уход с исторической арены (вплоть до полного растворения в других обществах). Исходя из этого мы заключаем, что известность, которую получила достаточно скромная по теоретическим параметрам концепция Ф.Фукуямы объясняется мощной поддержкой правящей элиты США, не жалеющей сил и средств для пропаганды американского хронотопа в качестве цели развития и объекта для подражания всего человечества. В целом же концепция Ф.Фукуямы представляет собой свободный компромисс между гегелевской стадиальностью и постмодернистским циклизмом (в духе О.Шпенглера).

Оказавшие влияние на Ф.Фукуяму положения современного циклизма в основном связаны с развитием идеи Дж.Вико относительно закономерной трансформации социальных пространств. При этом особое внимание обращается на «начала» и «концы» развития35. В результате акцент смещается на прерывании культурно-исторической традиции развития общества, наступающем вслед за исчерпыванием ценностного потенциала. Цикличность в данном случае проявляла себя рамках социокультурной динамики конкретных обществ, которые, пройдя положенные им стадии развития, умирали и уступали место другим обществам, обречённым воспроизвести тот же цикл. Иными словами, согласно этой парадигме, происходил возврат к первому циклу (хотя и на несколько иной основе). В силу последнего, концепции такого рода, вопреки их названию, невозможно считать циклическими в строгом значении этого слова. Ибо циклом мы можем признать лишь полное совпадение множества обстоятельств, спустя определённый период времени. Иначе говоря, множество должно быть не только равным самому себе, но и, каким-то образом, предшествовать самому себе36. При желании, конечно, можно (хотя и с натяжкой) подобрать некоторые примеры из истории, которые бы служили иллюстрацией циклического повторения социально-исторических процессов. Но, в целом, их цикличность связана скорее с определённой вероятностью, нежели с неизбежностью. Иначе говоря, цикл следует признать скорее возможным, чем необходимым37.

В телеологическом отношении эти теории (обычно их называют теориями локальных цивилизаций) созвучны древним представлениям ближневосточных народов и германцев об умирающем и вновь воскресающем боге. В особенности это касается теории О.Шпенглера, согласно которой культура находит свою смерть в сменяющей её цивилизации, с тем, чтобы потом вновь возродиться на той же территории. Дж.Бернал называл это «мистическими циклами истории»38. То есть цель развития определённого (локального) общества заключалась в том, чтобы полностью раскрыть свои социальные возможности и затем навсегда исчезнуть в недрах истории. Затем, на той же территории из населения, некогда составлявшего прежнее общество, формировался новый социум и процесс возобновлялся снова.39 Следует сказать, что, эксплуатируя эту древнюю идею, разные авторы придавали ей разное звучание. Или, говоря иначе, при анализе развития европейской телеологии легко заметить её темпоральные особенности. Например, О.Шпенглер, воспитанный в традициях немецкого мистического романтизма, подавал телеологию как откровение: ему якобы открывалась телеологическая прасущность того или иного общества. Эту прасущность он предпочитал раскрывать символически. Так целью развития древнеегипетского общества, как полагал О.Шпенглер, являлся переход из одного (посюстороннего) мира в другой (потусторонний). Посему символом Древнего Египта являлась дорога. Пройдя её до конца, общество достигало своей цели и уступало место другому обществу, обладавшему схожей, но всё же несколько иной телеологической идентичностью. А.Тойнби развивал телеологию в духе своих старших современников импрессионистов: я так вижу. Он почему-то считал, что природные условия враг всякого (или почти всякого) народа. Природа является вызовом для народа. И потому англичанам очень мешало море, а русским – лес. Отсюда делался парадоксальный вывод о том, что лишь преодолев море и лес, англичане и русские обрели свою идентичность. Хотя, по здравому размышлению, всё должно было быть наоборот: море охраняло жителей Британии40 от крупных набегов соседей, было прекрасным средством коммуникации, бездонной кладовой пищевых ресурсов и, служа естественной преградой, произвольного и частого общения с другими народами, являлось прекрасной защитой их идентичности. Равно как и лес охранял русских от набегов кочевников, был поставщиком строительного и поделочного материала, а также многих видов продовольствия. Другими словами А.Тойнби не видел Россию из-за леса, а Англию из-за моря. Что касается Л.Н.Гумилёва, то его творческая активность совпала с развитием космонавтики и потому его рассуждения об идентификационных особенностях исторических субъектов опирались на объяснения, более пригодные для научной фантастики: влияние жесткого излучения сверхновых звёзд на возникновение новых идентичностей41. Вместе с тем стоит отметить, что, невзирая на использование массы научных терминов, в концепциях О.Шпенглера, А.Тойнби, Л.Н.Гумилёва (а также З.Фрейда, К.Юнга и др.) в явном виде присутствует категория судьбы, которая предопределяет развитие цивилизаций и исторических субъектов. Разумеется, каждый из учёных трактовал эту категорию по-разному. Один интерпретировал её символически (Шпенглер), другой как жёсткую возрастную (Фрейд), а третий как энергетическую зависимость (Гумилёв). Но вряд ли стоит ставить этим учёным подобное обстоятельство в вину в предельно жёсткой форме. Подобные воззрения людей, претендующих на научное познание социума, являются показателями того, насколько живуча в обществе вера во всё предопределяющую судьбу42. Из чего можно заключить, что судьба, по-прежнему остаётся в обыденном сознании важным телеологическим и идентификационным признаком43. Другой вывод, к которому можно придти заключается в том, что хотя авторы цивилизационных теорий и были не прочь предписывать миру цели дальнейшего развития, всё же находились довольно далеко от того, чтобы превратить своё учение в идеологию.

Итак, наиболее характерной чертой метафизической телеологии XIX-XX вв, является то, что претендуя на научный статус, подразумевающий в том числе взвешенность в оценках и удалённость от сиюминутных предпочтений, она не всегда была свободна от политики. Это нашло своё проявление в том, что некоторые представители этого научного направления не фиксировали цель, а предписывали её и, в целом ряде случаев, побуждали достигать её путём активных социальных преобразований. В особенности это относится к К.Марксу. Он не только задал значительной части европейского социума новую цель, но и ещё при своей жизни создал массу новых исторических субъектов, сыгравших в дальнейшем выдающуюся роль в идентификационном преобразовании европейских обществ. Короче говоря, переход от описывающей телеологии к предписывающей, подчас выражался в категорических указаниях её адептов, как следует развиваться обществу. В случае с концепцией К.Маркса произошёл эффект самосбывающегося прогноза, результатом которого явилось возникновение исторических субъектов с новыми идентификационными признаками. Наиболее подробно эффект самосбывающегося прогноза рассмотрел в своих работах К.Поппер44. Но обратим внимание на то, что за полтораста лет до него известный авантюрист Дж.Казанова (бывший, кстати, одним из образованнейших людей своего времени) заметил, что огромное количество исторических явлений никогда бы не произошло, если бы до этого кто-то заранее не предрёк их появление45.

1 Данте Алигьери, Монархия. – М., 1999. С. 48-49 и др.; Макиавелли Н. Государь. – М., 1990. С. 76-79.

2 Элиаде М. Миф о вечном возвращении (архетипы и повторение) // Элиаде М. Космос и история. – М., 1987. С. 27-144.

3 «Переживая беспрерывные превращения, все государства обычно из состояния упорядоченности переходят к беспорядку, а затем от беспорядка к новому порядку. Поскольку уж от самой природы вещам этого мира не дано останавливаться, они, достигнув некоего совершенства и будучи уже не способны к дальнейшему подъёму, неизбежно должны приходить в упадок, и, наоборот, находясь в состоянии полного упадка, до предела подорванные беспорядками, они не в состоянии пасть ещё ниже и по необходимости должны идти на подъём». (Макиавелли Н. История Флоренции. – М., 1981. С. 174).

4 Фрагменты ранних греческих философов. Часть I. От эпических теокосмогоний до возникновения атомистики. – М., 1989. С. 344-345; см. также с. 29.

5 Макиавелли Н. История Флоренции. – М., 1981. С. 174.

6 Боден Ж. Метод лёгкого познания истории. – М., 2000. С. 138, 188-192.

7 Там же, с. 281.

8 Там же, с. 293-294.

9 Бэкон Ф. Новый Органон // Бэкон Ф. Сочинения в двух томах. Т. 2. – М., 1978. С. 54-55. Кстати заметим, что хотя Ф.Бэкон сочинил уйму требований к тому, какой должна быть историческая наука и даже выступал против опоры на частное мнение (именуемое им идолом площади), сам он в своих в своих исторических произведениях (История правления Генриха VII; История правления Генриха VIII; Начало истории Великобритании и др.) придерживался традиционного метода изложения и даже был не прочь присочинить, на манер Фукидида, речи исторических персонажей. См., например: История правления Генриха VII. – М., 1990. С. 129.

10 Вико Дж. Основания новой науки об общей природе наций – Л., 1940. С. 470-471.

11 Декарт Р. Рассуждение о методе, чтобы верно направлять свой разум и отыскивать истину в науках // Декарт Р. Сочинения в 2 тт. Т. 1. – М., 1989. С. 252, 260, 263.

12 Яркий способ изложения оказался настолько притягательным для многих явных и неявных последователей Дж.Вико, что они заимствовали у него даже некоторые оппозиции. Ср. “corsi e ricorsi” Дж.Вико с «Уходом-и-Возвратом» А.Дж.Тойнби, «концом и началом» Л.Н.Гумилёва и т.п.

13 Сен-Симон А. О промышленной системе // Сен-Симон Избр. соч. Тт. I-II. Т. II. – М.-Л., 1948; Конт О. Курс положительной философии. Т. 1. – СПб., 1899; Гумплович Л. Основы социологии. – СПб., 1899; Сорокин П.А. Социальная и культурная динамика // Сорокин П.А. Человек. Цивилизация. Общество, М., 1992.

14 Ruckert H. Lehrbuch der Weltgeschichte in organischer Darstellung. Bd. 1-2. – Leipzig, 1857; Данилевский Н.Я. Россия и Европа. – М., 1991; Шпенглер О. Закат Европы. Т. 1-2. – М., 1991-1998; Тойнби А. Постижение истории. – М., 1991; Гумилёв Л.Н. Этногенез и биосфера Земли. – М., 1990; Хантингтон С. Столкновение цивилизаций. – М., 2003.

15 Шеллинг Ф.В.И. Система трансцендентального идеализма. – Л., 1936. С.369.

16 Сен-Симон. Рассуждения литературные, философские и промышленные // Сен-Симон. Избранные сочинения в двух томах. Т. II – М - Л., 1948. С. 273.

17 Там же. С. 248

18 Конт О. Курс позитивной философии // Антология мировой философии. Т. 3 – М., 1971. С. 555.

19 Правда, сам Конт не признавал никакого влияния: «я, как мне кажется, открыл великий основной закон, которому это развитие в силу неизменной необходимости подчинено и который может быть твердо установлен либо путем рациональных доказательств, доставляемых познанием нашего организма, либо посредством исторических данных, извлекаемых при внимательном изучении прошлого» (Конт О. Курс позитивной философии // Антология мировой философии. Т. 3 – М., 1971. С. 553)

20 Идея нового культа, соответствовавшего не только стадиальной, но и темпоральной составляющей переживаемой эпохи, была также почерпнута О.Контом у А.Сен-Симона, который, согласно его собственным словам, в своих видениях разговаривал непосредственно с Богом. Пытаясь претворить идеи, почерпнутые в этих беседах в жизнь, А.Сен-Симон предпринимал массу усилий по введению культа И.Ньютона с особыми храмами-мавзолеями и учёными-жрецами (Сен-Симон. Письма женевского обитателя к современникам // Сен-Симон. Избранные сочинения в двух томах. Т. 1 – М - Л., 1948. С. 139-145).

21 Соловьев Вл. Конт // Энциклопедический словарь Ф.А.Брокгауза и И.А.Эфрона // http://dic.academic.ru/dic.nsf/brokgauz_efron/54878/%D0%9A%D0%BE%D0%BD%D1%82

22 Шкуринов П.С. Позитивизм в России XIX века – М., 1980.

23 «Любовь как принцип, порядок как основание и прогресс как цель – таков основной характер окончательного строя, который позитивизм начинает устанавливать, приводя в систему все наше личное и социальное существование посредством неизменного сочетания чувства с рассудком и деятельностью… Первенствующее значение аффективной жизни здесь лучше установлено, чем раньше, так как позитивизм приводит к всеобщему преобладанию социального чувства, которое может непосредственно скрасить всякую мысль и всякое действие» (Конт О. Курс позитивной философии // Антология мировой философии. Т. 3 - М. С.584).

24 Маркс К. К критике политической экономии. Предисловие // Маркс К., Энгельс Ф. Собр соч., изд 2. Т. 13 – М., 1959. С.7.

25 Маркс К. // Маркс К., Энгельс Ф. Собр соч., изд 2. Т. 26. Ч. II. С. 123.

26 В ХХ веке эту идею но на иных основаниях - с точки зрения развития знания и технического прогресса - будет развивать К.Ясперс (Ясперс К. Истоки истории и её цель // Ясперс К. Смысл и назначение истории – М., 1991. С. 28-286).

27 Начиная с 3-й главы своей работы, посвящённой происхождению государства он вводит понятия «коммунистических начал» и «коммунистического хозяйства» применительно к описанию родовых обществ (Энгельс Ф. Происхождение семьи, частной собственности и государства // Маркс К., Энгельс Ф. Собр. соч., изд. 2. Т. 21).

28 Каутский К. Экономическое учение Карла Маркса, I, 1 // http://www.1917.com/Marxism/Kautsky/Marx-Economy/Marx_Economy-01-01-01.html

29Энгельс Ф. Конраду Шмидту в Берлин // Маркс К., Энгельс Ф. Соч., 2-е изд. Т. 37. С. 370.

30 Ленин В.И. Три источника и три составные части марксизма // Ленин В.И.ПСС. Т. 23. С. 40-48.

31 О том, что указанной цели следует активно добиваться, свидетельствует следующий призыв К.Маркса: «Философы лишь различным образом объяснили мир, но дело заключается в том, чтобы изменить его» (Маркс К. Тезисы о Фейербахе // Маркс К., Энгельс Ф. Соч., 2-е изд., т. 3, с. 4).

32 Гегель Г.В.Ф. Философия истории // Гегель Г.В.Ф. Сочинения в 14 тт. Т. VIII. – М., 1935. С. 99-103; Кожев А. Конец истории // Танатография эроса. – СПб., 1994; Фукуяма Ф. Конец истории? // Вопросы философии. № 3. 1990. С. 135; Маркс К. К критике политической экономии // Маркс К., Энгельс Ф. Соч., 2 изд. Т. 13. – М., 1959. С. 7.

33 Разумеется у Ф.Фукуямы были предшественники. Назовём одного из них. Его звали Бенито Муссолини. В одной из своих речей после захвата власти в Италии он утверждал, что «настоящая история капитализма начинается лишь сейчас; ибо капитализм не представляет собой систему угнетения, напротив, в нем воплощено сочетание самого ценного, он создает равные возможности для наиболее способных, самое развитое чувство индивидуальной ответственности» (Mussolini В. Reden - Leipzig, 1925, S.96). Правда, в отличие от либерала Ф.Фукуямы, дуче выступал идеологом строительства корпоративного государства (Mussolini B. Vom Kapitalismus zum korporativen Staat. — Köln, 1936).

34 Фукуяма Ф. Конец истории и последний человек – М., 2004.

35 Терминология Л.Н.Гумилёва.

36 Russel B. An inquiry into meaning and truth – L., 1940. P. 102.

37 Арон Р. Демократия и тоталитаризм. – М., 1993. С. 293.

38 Бернал Дж. Наука в истории общества. – М., 1956. С. 596.

39 Вновь возникший социум, с точки зрения сторонников теории локальных цивилизаций, роднит со своим предшественником ряд социокультурных предпочтений, которые, будучи воплощены в жизнь, приводят к созданию на той же территории генетически родственного общества.

40 В.Зомбарт отмечает, что жители Шотландии, хотя и были соседями англичан по острову, долгое время не испытывали особенной потребности в кораблестроении. См.: Зомбарт В. Буржуа – М., 1994. С. 80-81б 115.

41 Шабага А.В. Гумилёв Л.Н. // Культурология. ХХ век. Энциклопедия. Т. 1 - СПб., 1998. С. 160-161.

42 Холтон Дж. Что такое «антинаука»? // Вопросы философии, № 2, 1992.

43 Одной из самых популярных разновидностей псевдонаук, претендующих на знание о будущем является астрология. В разное время к ней постоянно обращались для решения важнейших политических вопросов. Перечислим лишь некоторых. XVII в - А.Валленштейн (гороскоп которому составил И.Кеплер), XVIII в - Б.Франклин. Среди политических деятелей XX в, стремившихся не принимать важных решений без консультаций с астрологами были И.Ганди, М. Реза Пехлеви, Р.Рейган.

44 Поппер К. Открытое общество и его враги. В 2-х тт. – М., 1992; Поппер К. Нищета историцизма // Вопросы философии. – 1992. № 8-10.

45 Казанова Д. История моей жизни. В 2 кн. Кн. 1. – М., 1997. С. 300.

Подписывайтесь на наш канал в Telegram или в Дзен.
Будьте всегда в курсе главных событий дня.

Комментарии читателей (0):

К этому материалу нет комментариев. Оставьте комментарий первым!
Нужно ли ужесточать в РФ миграционную политику?
Какой общественно-политический строй в России?
43% социалистический
Подписывайтесь на ИА REX
Войти в учетную запись
Войти через соцсеть