Сфера образования — традиционно проблемная зона, а потому здесь всегда можно найти взаимоисключающие мнения, оценки, считает доктор философских наук, профессор философского факультета МГУ им. М.В.Ломоносова, член редколлегии журнала современной философии «Сократ» Василий Ванчугов. О системе ЕГЭ и возможности навести порядок в системе образования он рассказал корреспонденту ИА REX.
Следует помнить, что, как и любое другое социальное явление, образование претерпевало многочисленные изменения. Достаточно обратиться к истории университетов, как заметив «точки надлома» и без того неровного процесса — законодательные акты, определявшие устройство и порядки, именуемые Уставами (1755, 1804, 1835, 1863, 1884 годы и так далее). После введения любого Устава всем казалось, что все перевернулось вверх дном, то либералы, то консерваторы сетовали на попрание общественных ценностей.
Также следует помнить, анализируя реформы образования сегодня, что и университет, и гимназия в своей деятельности, если рассматривать их как институции, в дореволюционной России были, прежде всего, государственными учреждениями. Все университеты того времени, это, прежде всего, казённые заведения. Вышедший из его стен студент, получив диплом, обретал первый чин по «табели о рангах», то есть, иначе говоря, становился элементом чиновничьего мира. Государство университеты интересовали исключительно с точки зрения практической. Да, в высших школах занимались познанием мира, естественники и гуманитарии «развивали свои науки», но всё это для государства было вторичным, ему важно было получить в своё распоряжение необходимое число «образованных чиновников». Государство смотрело на университет как поставщик служивых людей, ну а те должны были всегда воплощать в своей деятельности, держать в уме имперскую идею, служить государству, батюшке царю, императору. А потому в их сознании не должно быть каких-то идейных завихрений, ходов мысли в сторону. Соответственно, университеты находились под жёстким контролем, и всякое вольномыслие, свободомыслие здесь пресекалось. И неудивительно, что возникали ситуации, когда государство вело себя как идиот, например, на десять лет запрещая преподавание в университетах философии. Вместо этого чиновники сделали ставку, при формировании учебного плана, на естественные науки: увеличили курсы физики, математики, добавили прикладных дисциплин. Итак, был взят курс на естествознание и истребление спекулятивного знания, но что получили в результате? Избегая одной мнимой опасности, попали в другую, реальную. Появились во множестве нигилисты, позитивисты, сформировалось поколение людей, которые не верят в те ценности, что признает государство. В центре внимания общества оказались Писаревы, Чернышевские и им подобные радикалы, для которых прежние ценности таковыми не являлись, понимавшие, что причиной несовершенного устройства общества является государство и церковь, что они институты обмана экономического, идеологического, что само государство не переделается, не исправить трактатами, письмами, служебными записками. Новая волна интеллектуалов понимала, что государство должно быть разрушено, и, получив, естественнонаучное образование, они знали, как это сделать, как уничтожить наследие прошлого, мешающее наступлению лучшего будущего.
Был ли извлечён из той истории урок? Нет. И так много раз, имея в виду добрые намерения, государство выглядело неумно. Так что сегодняшний отрицательный образ чиновника от образования — привычное для их коллективного лица выражение. Также много в России было шума из-за реформы гимназий, например, когда их делили на «реальные» и «классические», и бывали случаи, когда некоторые родители склонны были видеть причиной суицидов среди школьников… обилие в учебной программе латыни. Но и в царское время, и в период строительства СССР, занятые в системе образования знали, что их «хозяин» — государство. Теперь же ситуация сложнее. Государство снимает с себя бюджетную нагрузку, заставляя занятых в сфере образования самостоятельно позаботиться о доходах, при этом сохраняя за собой право тотального контроля. Поэтому школа всех уровней находится под двойным прессом — интересов государства и запросов рынка. И представителям системы образования не позавидуешь, поскольку ему противостоят две силы, страшно далёкие от интересов просвещения. Государство — это чиновники, они, как правило, посредственности, их сила не в интеллекте, а в преданности, в упрямстве при проведении выбранной линии в жизнь. Бизнес прагматичен и далеко не так дальновиден. И те, и другие понимают, что образование может и должно быть полезным, и что с ним надо что-то делать. Относительно последнего возникают раздоры, и полемические круги исходят из трёх центров: (1) учителя и педагоги (собственно, реальные представители образования, знающие, что надо делать, но не имеющие рычагов давления); (2) чиновники; (3) разнородное бизнес-сообщество. А потому всякий, кто хочет взяться за дело и навести порядок в системе образования, должен убедить в своей правоте эти три категории граждан. Задача практически нереальная, и решать её можно (а) догматически, (б) демагогически. В условиях предвыборной гонки возможно лишь второе.
Однако и тут не всё так просто, а потому вряд ли серьёзный претендент на пост президента решит сделать ставку на отмену ЕГЭ или много рассуждать на тему школьной реформы. Шансы стать президентом у него не увеличатся, а вот имидж свой можно испортить среди родителей учеников и преподавателей университетов. Тема отмены ЕГЭ только внесёт сумятицу. Все и так устали от внедрения тестирования, а тут им предложат ещё одно нововведение, у которого также найдётся много противников; возврат же к старому механизму видится как невозможный, воспримется как расписывание в собственном бессилии. Тему с ЕГЭ решат использовать разве лишь аутсайдеры гонки, какие-нибудь клоуны-самовыдвиженцы. Те же, кого рекомендует «партия и государство», так сказать, будут весьма осторожны и предпочтут дебаты на темы национальной безопасности, экономического процветания и прочего. Также и разговоры о реформе образования вообще вряд ли дадут много голосов кандидатам. Многие избиратели ведь видят, что реформа образования — процесс независимый даже от работников образования.
Но любые выборы рано или поздно завершаются, и кому-то придётся стать президентом. Есть ли шанс у нового президента «спасти российское образование»? Есть, в том смысле, что оставив демагогию на тему образования маргиналам, после прихода к власти ему всё же придётся взяться за образование не как за «тему» для выборных роликов, а как за реальную проблему, без решения которой нет ни условий для экономического процветания, ни гарантий национальной безопасности. Только новому президенту лучше бы прислушиваться в будущем к доводам реальных представителей образования, убирая вредных для этого дела «посредников» — чиновников. Государство снова должно стать среди основных потребителей «продукции» школ и вузов, но не определять того, что и как тем делать. Ну, а пока, в предвыборный период, кандидатам на пост президента лучше ограничиться девизом: «наше образование будет лучшим в мире». Относительно высказывания о будущем нельзя сказать, что оно истинно или ложно, зато любой воспримет его положительно, видя в перспективе торжество именно своего видения проблемы.
Комментарии читателей (0):