Поражение России в войне и Портсмутский мир с Японией

27 августа 2015  15:35 Отправить по email
Печать

Русско-японская война для России началась и закончилась неудачами. Это не могло не сказаться на настроениях общества, а они, в свою очередь, передавались войскам. Тем не менее положение постоянно побеждавшей Японии было далеко не блестящим. Ни одна из японских побед по-прежнему не ставила ни один из важных для России центров под угрозу. Таковым, как и в начале войны, мог стать только Харбин, взятие которого могло отсечь русский Дальний Восток от Сибири. 30 марта 1905 г. на совещании в японском Генеральном штабе были намечены три цели для действий армии: 1) взятие Харбина; 2) вытеснение русских войск из севера Кореи; 3) срочный захват Сахалина.

Цель № 1 так и осталась недоступной. Эта важнейшая точка была по прежнему далеко на севере, и даже победа на Сыпингае не давала гарантии ее занятия. По расчетам японского командования, для взятия Харбина потребовалось бы еще 3 сражения, в то время как запасов и резервов хватило бы только на одно или на 6 месяцев ведения военных действий. При этом, как и в начале войны сохранялась все та же ее закономерность: первое серьезное поражение Японии могло стать для нее решающим и последним. Восстановить потери было бы невозможно. Не смотря на нежелание наступать Линевича и на начавшуюся в России революцию, Маньчжурская группировка по-прежнему оставалась значительной силой, с которой невозможно было не считаться, и во всяком случае нельзя было игнорировать. 15−24 мая вновь сформированный отряд Мищенко (45 сотен, 6 орудий и 2 пулемета) вновь совершил рейд в тыл противника — на Фукумынь. Несмотря на попытки сделать выводы из неудачи набега на Инкоу, и в этот раз действия русской конницы были неудачными — подготовка к набегу была раскрыта противником, потери японцев были относительно невелики — около 2 рот и несколько незначительных складов. Конница потеряла 14 офицеров и 187 нижних чинов, захватила 2 пулемета, около 200 мулов, привела с собой 234 пленных. Даже эта неудача выявила падение силы сопротивления японской пехоты.

В этой ситуации для японцев возможны были определенные действия в Корее, но невозможно было и движение сколько-нибудь значительных сил на Владивосток., даже при том, что его морская оборона была практически сведена к нулю. Для ее усиления еще в октябре 1904 г. сюда по железной дороге из Петрограда были направлены в разобранном виде 4 подводные лодки, которые и прибыли в город в начале декабря. К марту 1905 г., т. е. к началу навигации, во Владивосток было прислано уже 14 лодок, все они были собраны, но к выходу в море были готовы только 8. Их присутствие в море (лодки дежурили между островами Русский и Аскольд) носило скорее психологический характер, так как они хоть в какой-то степени прикрывали строившиеся на островах батареи, на которых еще почти не было орудий.

В начале войны гарнизон крепости был относительно невелик — 18 тыс. сухопутных войск, 3 тыс. моряков и 360 дружинников. Владивосток был хорошо обеспечен только зерном и мукой — до 1 года, запасы мясных консервов не превышали 4 месяцев, сухарей — 2. Постепенно ситуация менялась. Город был переведен в разряд крепости 1-го класса приказом Главнокомандующего от 10(23) января 1905 г. 1(14) марта туда прибыл и новый комендант — ген.-л. Г.Н. Казбек, который развернул лихорадочную работу по подготовке к отражению возможной японской атаки. За пять месяцев в условиях осадного положения гарнизон, в буквальном смысле не покладая рук, расширил внешний обвод крепости с 32 до 80 верст, проложил 250 верст хороших грунтовых дорог, 7 верст ширококолейной железной дороги, были проведены подготовительные работы на укладку 150 верст узкой колеи, установлено 1000 верст телефонных и телеграфных линий, построено 3 радиостанции, заложено около 2000 мин, построены бараки на 50 тыс. чел, подготовлено устройство 37 госпиталей и создан 1,5 годичный запас продовольствия на 60 тыс. человек. При этом гарнизон насчитывал до 60% запасных, а в некоторых частях их концентрация достигала 80%.Рассчитывать на стойкость этих войск было трудно. Тем не менее, рисковать после Порт-Артура еще одной осадой русской крепости, не решив проблему Маньчжурских армий, никто не собирался.

Военные действия зашли в тупик. Токио в 1905 г. оказался в ситуации Петербурга в 1878 г. — война была выиграна, но к финалу страна пришла в состоянии, исключавшем возможность использовать плоды побед. Тупиковое положение, сложившееся после Мукдена, в японском правительстве считали самым тяжелым периодом за все время войны. Финансовые, материальные и человеческие ресурсы Японии были исчерпаны. Из 10 млн. мужчин активного возраста 2 млн. было в той или иной мере мобилизовано для нужд войны, около 1 млн. отправлено на фронт. В ходе военных действий было убито 49,4 тысяч японских офицеров, матросов и солдат, 27 192 чел. умерло от болезней (соответственные русские потери составили 31 630 и 12 983 человек). Токио нуждался в мире, но надеялся с его помощью выйти из весьма затруднительного финансового положения. Предварительная оценка возможной контрибуции колебалась в границах от 600 млн. до 1 млрд. долларов США. Русско-японская война обошлась Японии в 8,5 раза больше, чем война с Китаем, в 6,6 раза превысила средний доход страны за 1903 г., стоимость ее — 1 730 050 000 иен — в 11,7 раза превысила сумму поступления налогов. Во время войны японское правительство разместило ряд внешних займов (в основном на биржах Лондона и Нью-Йорка) на сумму 800 570 000 иен (из них реально получено 689 590 000 иен) под гарантию таможенных поступлений и табачной монополии. Было выпущено шесть внутренних займов на сумму 783 460 000 иен (реально получено 729 137 000 иен).

Общие финансовые потери России составили 6,554 млрд. рублей, более половины этой суммы — 3,994 млрд. рублей составили внутренние и внешние займы под военные нужды. Внешние долги, связанные с войной составили 2,176 млрд. рублей и были погашены к 1909 г. Рубль по прежнему оставался стабильным, финансовое положение страны было не таким критическим, как в Японии, но зато в России уже началась революция 1905−1907 гг. Это был еще один участник войны, объективно действовавший на стороне Токио. По столицам европейских стран прокатились демонстрации в поддержку русских революционеров, общественное мнение Франции, Италии, Бельгии, Германии и Великобритании относилось к правительству России достаточно единодушно и негативно. Курс русских ценных бумаг, несколько стабилизировавшийся после Манифеста 17 октября 1905 г., вновь начал падать.

Японский Генеральный штаб выделил на организацию саботажа только на Транссибе 30 000 иен в марте 1904 г., и 40 000 иен в феврале 1905 г. Помощь революции обошлась Японии в 1 000 000 иен (курс иены и рубля тогда был приблизительно равен) и оказывалась через финских и польских социалистов. Как отмечает современный историк, «представители национальных меньшинств выполняли роль посредников, дымовой завесы…», скрывавшей от русских коллег по борьбе с царизмом контакты с японской разведкой. Для того, чтобы оценить результат этих контактов, можно привести в пример две следующие истории. На пароходне «Джон Графтон» Россию перевозилось оружие, купленное эсерами на японские деньги. 7 сентября 1905 г. пароход сел на мель у берегов Финляндии и был взорван. С обломков властями было извлечено 9670 винтовок, около 4 тысяч штыков, 720 револьверов, 400 тысяч винтовочных и около 122 тысячи револьверных патронов, около 3 тонн взрывчатки, 2 тысячи детонаторов, 13 футов бикфордова шнура. Пароход «Сириус» доставил к берегам Батумской области 8,5 тыс. винтовок Ветерли и около 2 млн. патронов к ним. Властям удалось перехватить только 2 тыс. винтовок и 0,5 млн. патронов. Революционеры вели войну внутри страны.

Примером их отношения к войне с внешним врагом может послужить листовка Красноярского комитета РСДРП «Письмо красноярских рабочих по линии Сибирской железной дороги», распространяемой по Транссибу в конце июля — начале августа 1905 г. Социал-демократы убеждали рабочих, что право держать флот на Тихом океане или укрепления на Дальнем Востоке нужны только царю, а не народу, и призывали помочь армии заключить мир путем стачки на железной дороге, лучше всеобщей, но подошла бы и частная: «…мы разом сможем остановить движение по всей линии — от Челябинска до Харбина. И наша всеобщая стачка будет смертельным ударом царскому самовластию и спасением десяткам тысяч наших братьев, заброшенных в Манчжурию.» С прибытием подкреплений в Манчжурию русская армия не усиливалась, тыл все больше оказывал влияние на фронт.

При перевозках войск солдат практически ничем не занимали, самым обычным и распространенным вопросом рядового во время остановки воинского эшелона была просьба дать что-нибудь почитать. Конечно, это предоставляло огромные возможности для революционной пропаганды. «Пришедшие из России запасные солдаты, — вспоминал казачий офицер, — были крайне деморализованы и напичканы прокламациями.» В этом нет ничего удивительного — ведь поезда с подкреплениями проходили через Сибирь, территорию чрезвычайно насыщенную антиправительственным элементом. С началом войны власти усилили контроль над Сибирской железной дорогой — были установлены полоса отчуждения (1,5−2 версты) и две линии охраны (до 100 верст), в зоне которых устанавливался режим военного положения, в том числе и контроль над политически неблагонадежным элементом. Лица подобного рода подлежали выселению из полосы отчуждения. С началом революции этот контроль ослаб.

Через несколько дней после Цусимского сражения с просьбой о мирной инициативе к правительству США обратилась Япония. Президент Т. Рузвельт, по его словам, был потрясен Цусимой — он ожидал победы Японии, но никак не полного разгрома русского флота. Страх перед возможностями Петербурга исчез. «Раньше я мог считать, — признавался президент, — что Россия сможет завоевать мир в любое время… и я предполагаю, что этот страх сейчас исчез повсюду.» Отношение к России стало меняться к лучшему, если не страх, то подозрения начала вызвать Япония. Страх за возможные последствия победы русской революции и, в результате, нестабильности на огромном пространстве Российской империи также присутствовал в расчетах творцов мировой политики.

21 мая (3 июня) к Николаю II обратился с письмом кайзер Вильгельм. Германский император призывал к заключению мира: «С чисто военно-стратегической точки зрения поражение в Корейском проливе отнимает всякую надежду на то, чтобы счастье повернулось в твою сторону; японцы теперь могут беспрепятственно перебрасывать в Манчжурию сколько угодно резервов, свежих войск, военных припасов и т.д. для осады Владивостока, который едва ли будет в состоянии долго сопротивляться без поддержки флота. Для того, чтобы вернуть армии Линевича ее прежнюю боевую силу, нужно, по крайней мере, 3 или 4 свежих армейских корпуса, но даже и при таком условии было бы трудно предсказать, каков будет результат, и будет ли новое крупное сражение успешнее прежних… Совместимо ли с ответственностью правителя упорствовать и против ясно выраженной воли нации продолжать посылать ее сынов на смерть тысячами только ради своего личного дела? Только потому, что он так понимает национальную честь? Не падет ли со временем на правителя ответственность за все бесполезно принесенные в жертву тысячи жизней и за всю пролитую кровь, и не потребует ли он — владыка и царь всех царей — у земного правителя ответа за тех, власть над кем ему была дана Творцом, вверившим ему заботу об их благополучии. Национальная честь сама по себе вещь прекрасная, но только в том случае, если вся нация сама решили защищать ее всеми силами.»

Вильгельм II энергично призывал к началу переговоров и указывал на президента Рузвельта как наилучшего для этого посредника и предлагал свои услуги: «Может быть, мне следует обратить твое внимание на то обстоятельство, что из всех наций японцы, несомненно, наиболее чтут Америку, потому что эта могущественная, развивающаяся держава с ее страшным флотом находится к ним ближе всех. Если есть кто-нибудь на свете, кто может повлиять на японцев и побудить их быть благоразумными в их требованиях, то это президент Рузвельт. Если бы ты этого пожелал, я мог бы частным образом снестись с ним, потому что мы с ним большие приятели; посол мой тоже с ним очень дружен.» Уже 22 мая (4 июня) кайзер через американского посла в Берлине известил президента о сделанных Николаю II предложениях. 23 мая (5 июня) письмо Вильгельма было получено в Петербурге, а уже 24 мая (6 июня) американский посланник в России, имевший уже соответствующие инструкции Вашингтона, просил императора об аудиенции. Она была обещана 25 июня (7 июня).

Предмет разговора был очевиден, и поэтому 24 мая (6 июня) в Царском Селе под председательством самого императора было собрано совещание с участием Морского министра генерал-адъютанта адмирала Ф.К. Авелана, Военного министра ген.-ад. В.В. Сахарова, министра императорского Двора ген.-ад. барона Ф.Б. Фредерикса, Великих Князей Владимира и Алексея Александровичей, ряда высокопоставленных генералов и адмиралов. На обсуждение императором было вынесено 4 вопроса:

Возможно ли, при внутреннем положении России, удовлетворить требования, выполнения которых Линевич считает необходимых для успешных действий против японцев?

Дают ли имеющиеся силы возможность для отражения в ближайшем будущем атак противника на Сахалин, устье Амура и Камчатку?

Какой результат при заключении мира может дать успех в Манчжурии, если Сахалин, устье Амура и Камчатка окажутся занятыми японцами?

Следует ли немедленно сделать попытку к заключению мира?

Линевич просил о высылке на Дальний Восток двух корпусов трех-дивизионного состава и разворачивания в тылу Манчжурских армий общего резерва укомплектований численностью в 80 тыс. чел. При этом Главнокомандующий просил о присылке «молодых солдат», т. е. проходящих действительную службу, а не запасных, т. е. резервистов. По докладу Военного министра, к посылке на Дальний Восток были подготовлены 2 корпуса двух-дивизионного состава и требуемые 80 тыс. чел. — всего 135 тыс. чел. После этого в армии Империи в Европе, Кавказе и Туркестане оставалось 78 400 молодых солдат, увеличить их контингент путем в сложившихся условиях министр считал невозможным. Весьма сложным было бы и проведение новой, 9-й частичной мобилизации. Между тем, даже в случае успеха Линевича требование новых подкреплений признавалось неизбежным.

Проблема проведения мобилизации не исчерпывалась финансовыми и организационными сложностями. Если первая мобилизация дала только 2% уклонистов, то постепенно их число росло и в начале 1905 г. при проведении 7-й этот показатель вырос до 6−8%. При дальнейшем развитии этой тенденции призыв под знамена мог привести к существенному осложнению и без того непростой внутриполитической обстановки. Поскольку будущие требования Японии на мирных переговорах были в целом известны, было принято решение отправить требуемые подкрепления, отказавшись от новых мобилизаций. Опасность Владивостоку, Сахалину и Камчатке была названа весьма высокой и реальной, а начало переговоров с Японией — желательным, хотя большинство участников совещания признали, что мир без какого-либо военного успеха не будет способствовать стабилизации положения в стране.

Лучше всего эту мысль сформулировал генерал-адъютант В.В. Сахаров: «При нынешних условиях кончать войну — невозможно. При полном нашем поражении, не имея ни одной победы или даже удачного дела, это — позор. Это уронит престиж России и выведет ее из состава великих держав надолго. Надо продолжать войну не из-за материальных выгод, а чтобы смыть это пятно, которое останется, если мы не будем иметь ни малейшего успеха, как это было до сего времени. Внутренний разлад не уляжется, он не может улечься, если кончить войну без победы.» Ему вторил генерал-адъютант вице-адмирал Ф.В. Дубасов: «Каковы бы ни были условия мира, они все-таки будут слишком тяжелы для престижа России. Это будет поражение, которое отзовется на будущем России, как тяжелая болезнь.» Итоги совещания подвел Великий Князь Владимир Александрович: «…если условия мира будут неприемлемы для нас по совести, тогда, конечно, придется продолжать войну.»

7 июня президент США предложил воюющим сторонам собраться на конференцию для обсуждения условий мира. Токио немедленно согласился на предложение Вашингтона. В сложившейся ситуации 30 мая (12 июня) Николай II вынужден был принять приглашение к мирным переговорам. В качестве места переговоров по настоянию Японии был выбран город Портсмут на тихоокеанском побережье США — японцы не желали переносить их в Европу. Так как завершение войны в ближайшем будущем было очевидно, в Токио решили не отказываться от последней из запланированных операций. Получив после Цусимы безусловный контроль над морем, Япония осуществила вторжение собственно на русскую территорию, которая также стала рассматриваться японскими политиками в качестве возможного трофея войны. Это был Сахалин. К этому времени остров был известен не только своими богатейшими рыбными промыслами, лесами и каменным углем, но и разведанными источниками нефти. Планы обороны острова были закончены в 1903 году. Они предполагали использование 4 местных команд и 16 дружин из ссыльных и поселенцев. На самом деле было создано 12 дружин — 8 на Северном и 4 на Южном Сахалине. Формально в каждой числилосьпо 200 чел.

21 июля из порта Отару на Хоккайдо под плотной охраной 3-й эскадры крейсеров вице-адмирала СичироКатаока вышел десант. Вплоть до последнего японцы опасались возможных действий владивостокской группы крейсеров. 10(23) июля 1905 года к Сахалину подошли 4 японских крейсера. На следующий день транспорты начали высаживать на остров 13-ю японскую дивизию — около 10 тыс. штыков при 36 орудиях и 12 пулеметах. Японские части в основном состояли из резервистов старших возрастов, лучшие солдаты были отправлены в Манчжурию. Этот недостаток был компенсирован поддержкой флота — десант полностью владел инициативой. Токио должен был торопиться. Считалось, что зимой, осенью и весной воевать на острове практически невозможно. На остров перед десантом было переброшено около 3,5 тыс. регулярных войск при 4 пулеметах, здесь имелось 8 орудий устаревших систем, состояние которых было таково, что они представляли угрозу скорее для собственной артиллерийской обслуги. Регулярные войска не имели времени освоиться на острове, который практически не был нанесен на карту, кроме территорий, прилегавших к немногочисленным дорогам весьма скверного качества.

Население острова к началу века составило уже около 40 тыс. чел., из которых 4 тыс. — местных жителей, 25 тыс. ссыльных, 9 тыс. крестьян (из бывших ссыльных), остальные 2 тыс. — чиновники, военные, торговцы и т.п. Русские отряды вдвое уступали японцам по численности, вчетверо по пулеметам, фактически не имели артиллерии и были рассредоточены по острову. Кроме того, значительная их часть — до 1,5 тыс. чел. носила импровизированный характер. Это были дружинники — бывшие арестанты, которые за участие в обороне Сахалина получали льготы — им списывалось по году из срока наказания за месяц службы. Положение о добровольных дружинах было изложено в приказе Наместника от 28 янв.(10 февр.) 1904 г. Ссыльнопоселенцы получали возможность возвращения домой. Вооружены они были винтовками Бердана-2, у многих из которых были сбиты прицелы. Для учебной стрельбы не хватало патронов. Многие ополченцы не выстрелили ни разу. Обеспечить продовольствием эти отряды также было крайне сложно.

В качестве офицеров в Сахалинском отряде состояли тюремные надзиратели, офицеры резерва и несколько бывших офицеров-каторжан. За несколько недель до высадки вражеского десанта из Манчжурской армии прислали 10 офицеров для проведения боевой подготовки, но у них попросту не хватило для этого времени. Каторжники ненавидели и остров, где они отбывали наказание, и военных, в которых они прежде всего видели бывших конвоиров. Кроме того, эта масса не была единой — сказывалась разница в преступных профессиях, многочисленные землячества и т.п. Японцам это ополчение не представляло угрозы, а вот русским войскам оно могло создать проблемы. Ополченцы были сборищем вооруженных людей, которые не умели (почти все) и не хотели (в подавляющей массе) воевать. Верховное командование поначалу ожидало, что они будут вести партизанские действия в глубине острова (Куропаткин), а затем распорядилось готовиться к отражению атаки на побережье (Линевич).

После высадки десанта выяснилось, что сформированные дружины наполовину существуют лишь на бумаге — вместо числившихся 200 дружинников в строю в каждой числилось по 120 и даже 80чел. Отряд не смог выполнить ни одну из этих задач. Плохо подготовленные к ведению боевых действий, дружинники-добровольцы массами разбегались при первых выстрелах. В ходе боев защитники острова потеряли 800 человек убитыми и 4540 пленными, а японцы — 39 человек убитыми и 121 раненого. Отступление при таких обстоятельствах скверно действовало и на регулярные войска, и в результате и 19 июля (1 августа) военный губернатор Сахалина генерал-лейтенант М.Н. Ляпунов капитулировал. Вместе с ним сдалось 64 офицера, 3819 нижних чинов и дружинников, включая нестроевых, японцы получили, кроме винтовок, 2 полевых орудия и 5 пулеметов.

Наиболее серьезным противником для передвижения пехоты противника стали бездорожье, мухи и комары. Аборигены острова поддержали японцев. По отношению к русским оккупанты вели себя очень жестко — они грабили, жгли, брали заложников и публично казнили их. Крестьян выгоняли на работы, за которые платили едой из трофейных складов. На острове была введена японская иена. Несколько лучше действовала немногочисленная дружина на Камчатке — местные жители, охотники разгромили небольшой японский десант на полуостров, но вслед за ними в Авачинскую губу вошли два крейсера, и ополчение вынуждено было уйти в горы.

Таким образом, часть своей программы от 30 марта Япония все же выполнила — ее войска оккупировали Сахалин до начала переговоров о мире. Перед русской дипломатией была поставлена задача избежать заключения унизительного для достоинства России мира, и защитить ее основные интересы на Дальнем Востоке. «Если же русские интересы, — писал 20 июня 1905 г. В.Н. Коковцов В.Н. Ламздорфу, — понимая их в смысле нашего отказа от поступательной политики на Дальнем Востоке при сохранении непрерывной связи Сибири с Тихим океаном, будут соблюдены, то, казалось бы, не должно быть препятствий к тому, чтобы достигнуть искреннего мирного согласия на продолжительный, если не безгранично-долгий срок. С экономической и культурной точек зрения к жизненным интересам России на Дальнем Востоке необходимо, по моему мнению, в настоящее время причислить, независимо от неприкосновенности русских границ и державных прав России относительно Владивостока, Уссурийского края и других местностей, а равно отсутствия ограничений для содержания флота на Дальнем Востоке, — сохранение в нашем полном распоряжении или в крайнем случае под нашим исключительным влиянием рельсовой линии, соединяющей Владивосток с Сибирской железною дорогою, а равно пароходные сообщения, связывающие эту линию с русскими владениями по Сунгари». Гарантировать достижение подобных результатов летом 1905 г. никто не мог.

Подписывайтесь на наш канал в Telegram или в Дзен.
Будьте всегда в курсе главных событий дня.

Комментарии читателей (2):

Db8njH
Карма: 318
30.08.2015 12:26, #29257
Опубликована очередная статья Олега Айрапетова из цикла: Из истории политики и дипломатии. «Мы не будем играть мировой роли — с этим нужно смириться»: мир в Портсмуте
"Русскую делегацию на русско-японских переговорах, после отказа нескольких профессиональных дипломатов от предложений, сделанных императором, возглавил С.Ю. Витте. Николай II пошел на это назначение с трудом, и только после второго представления, сделанного Ламздорфом. Наряду с Витте, в делегацию вошли также барон Р.Р. фон Розен и Ф.Ф. Мартенс".
Подробности: http://regnum.ru/news/polit/1959343.html
Db8njH
Карма: 318
01.09.2015 20:06, #29267
Против Японии: что потеряла Россия в 1905 и вернул СССР в 1945 году / Олег Айрапетов
" Поражение России в Манчжурии привело к отказу от противостояния по периметру границ и ряду соглашений, которые должны были снять большинство противоречий Петербурга с соседями ради дипломатического прорыва в районе Проливов...

2 сентября 1945 г. итоги 40-летию подвел И.В. Сталин:
«Свою агрессию против нашей страны Япония начала еще в 1904 году во время русско-японской войны. Как известно, в феврале 1904 года, когда переговоры между Японией и Россией еще продолжались, Япония, воспользовавшись слабостью царского правительства, неожиданно и вероломно, без объявления войны, — напала на нашу страну и атаковала русскую эскадру в районе Порт-Артура...

Сегодня Япония признала себя побежденной и подписала акт безоговорочной капитуляции.

Это означает, что южный Сахалин и Курильские острова отойдут к Советскому Союзу и отныне они будут служить не средством отрыва Советского Союза от океана и базой японского нападения на наш Дальний Восток, а средством прямой связи Советского Союза с океаном и базой обороны нашей страны от японской агрессии»".
Подробности: http://regnum.ru/news/polit/1960655.html
Нужно ли ужесточать в РФ миграционную политику?
Какой общественно-политический строй в России?
43% социалистический
Подписывайтесь на ИА REX
Войти в учетную запись
Войти через соцсеть