Справедливое разрешение дела инвалида I группы Николая Игнатьева, поставленное на общественный контроль, казалось бы, должно было бы стать делом чести судебной системы. Но для нее, как об этом свидетельствует практика, судьба беспомощного инвалида не имеет решающего значения. Для судебной системы гораздо важнее незыблемость однажды принятого решения, пусть даже оно законно лишь постольку, поскольку вступило в силу.
Наверное, не случайно только 8% участников соответствующего опроса посчитали, что правосудие в России существует. Правосудие нередко дает сбои и главным образом потому, что в отсутствует общественный контроль над судебной системой. Отсюда идея Центра общественного мониторинга таких решений. Посмотрим, как к этой идее отнесутся пользователи, а пока проведем очередной разбор полетов по делу Игнатьева.
Суть этого дела состоит в том, что беспомощному инвалиду приходится сражаться не только с трижды сидельцем России г-ном К-ым, но и с органами государства, всеми правдами и неправдами пытающихся доказать, что правосудия в стране нет, что претензии К-ва на муниципальную квартиру, нанимателем которой является Игнатьев вполне обоснованы. Храня олимпийское спокойствие, за этим сражением наблюдают организации и должностные лица, призванные, казалось бы, защитить беспомощного инвалида.
Все началось с одного, казалось бы, не имеющего юридического значения факта. Имеется в виду сожительство Николая с К-вой, которую он приютил у себя вместе с ее несовершеннолетним сыном. Однако сожительство, в отличие от законного брака, никаких последствий для сожителей за собой не влечет. У Николая, в частности, не возникло перед К-вой никаких обязанностей. В т. ч. по ее вселению в свою квартиру.
Во всяком случае, Николай не выражал согласия на то, чтобы К-вы, постоянно проживавшие в собственном доме, переселились на ПМЖ в его квартиру. Каких-либо доказательств такого переселения в деле Игнатьева не существует.
Когда в 1994 году К-ва умерла, Николай привел в дом Гюльнару Зиннатуллину, с которой и вступил в законный брак. Ее-то он и вселил в свою квартиру на правах члена семьи нанимателя. Спрашивать на это согласия других членов семьи Николай не мог по той простой причине, что в его семье не было других членов.
БУДЬТЕ В КУРСЕ
- 14.12.13 Оставь надежду всяк в суды входящий / Ефим Андурский
- 30.10.13 Квартирный вопрос казанского инвалида / Ефим Андурский
- 25.09.13 Правоохранительная система в России не работает / Лев Вершинин
Не являлся членом семьи нанимателя и сын умершей сожительницы – К-ов, с которым Николая ровным счетом ничего не связывало. Отбыв свой первый срок, в 1995 году К-ов неизвестно каким образом, но только не в качестве члена семьи нанимателя, зарегистрировался в квартире Николая. После этого в течение почти двух десятилетий никаких вопросов к нанимателю у него не возникало.
В 2011 году у К-ва родилась дочь, которую он тут же зарегистрировал, но не в собственном доме, доставшемся ему в наследство от матери, а в квартире Игнатьева – человека, совершенно ему постороннего. Опережая события, замечу, что в этой же квартире К-ов зарегистрировал и своего, только что родившегося, сына.
Уподобляясь кукушке, К-ов регистрирует детей у чужого дяди, наверное, потому, что дом, в котором живет Николай с супругой, признан ветхим. А в такие дома стремятся вселиться особо проворные граждане, чтобы за казенный счет получить благоустроенное жилье.
Игнатьева перспектива заселения квартиры К-ми не устраивала, поэтому он обратился Кировский районный суд Казани и потребовал выселить К-ва вместе с его новорожденной дочерью, объяснив это тем, что К-вы членами его семьи не являются. К-ов, в свою очередь, потребовал вселить его вместе с дочерью в квартиру Николая, выселив из нее супругу Николая.
Удовлетворив требования К-ва, судья Кировского районного суда Эдуард Каминский, тем самым обусловил оставление Николая в беспомощном состоянии (ст. 125 УК РФ). Это судьбоносное решение судья Каминский вынес, поверив на слово К-ву, бездоказательное заявившего, что Николай приходится ему отцом и, следовательно, вселил его в качестве члена своей семьи.
Не имея на то никаких оснований, судья Каминский пришел к выводу о том, что «во второй половине восьмидесятых годов двадцатого века Игнатьевым в спорное жилое помещение была вселена К-ва с несовершеннолетним в то время сыном». Судья Каминский сослался на ст. 53 ЖК РСФСР, из которой следует, что члены семьи нанимателя, проживающие совместно с ним, пользуются правами наравне с нанимателем. В этой же статье уточняется, что к членам семьи нанимателя относятся супруг, дети и родители.
Однако ни сожители, ни их дети членами семьи нанимателя не являются. Теоретически К-вы могли быть признаны членами семьи Игнатьева, однако сожительница Николая в суд с соответствующей просьбой не обращалась. Тем не менее, судья Каминский, не установи тот сомнительный факт, что К-вы были членами семьи Игнатьева, вселил их в квартиру инвалида. Однако членом семьи нанимателя К-в никогда не являлся. И он не только не ухаживал за инвалидом и не вел с ним общего хозяйства, но и, мягко говоря, относился к Николаю крайне неприязненно, о чем свидетельствуют многочисленные обращения в полицию обеих сторон.
Итак, судья Каминский принял комплексное решение: вселив в квартиру Игнатьева К-ых, он выселил из нее законную супругу, осуществляющую за мужем постоянный внешний уход, в котором он нуждается как инвалид I группы.
Заметим, что, зачищая жилплощадь для К-ых, судья Каминский основывался на том, что «как последовательно утверждает в судебном заседании К-ов, он согласия на вселение в спорное жилое помещение Зиннатуллиной не давал. Игнатьев же доказательств обратного не представил». Следуя странной логике судьи Каминского, Николай должен был поехать в колонию для малолетних, где отбывал наказание сын умершей сожительницы, чтобы испросить у него благословение на вселение в квартиру Зиннатуллиной.
19 февраля 2013 года в Государственном совете Татарстана состоялось совещание в форме круглого стола, на котором представители компетентных организаций и учреждений безуспешно пытались найти решение квартирного вопроса Игнатьева. По итогам совещания руководитель фракции КПРФ депутат Госсовета Хафиз Миргалимов обратился к прокурору Татарстана Кафилю Амирову с просьбой принять меры в защиту жилищных прав инвалида Игнатьева.
В то же время автор этих строк обратился к президенту РФ, откуда его обращение спустилось в генеральную прокуратуру, затем в прокуратуру республиканскую, городскую и, наконец, попало в прокуратуру Кировского района Казани.
Прокурор района принял-таки меры, выступив в защиту жилищных прав Игнатьева. Основываясь на ст. 45 ГПК РФ, он обратился с иском к исполкому Казани и потребовал переселить безногого инвалида, проживающего в ветхом доме без удобств, в иное, пригодное для его проживания, жилое помещение. Исполком заявил встречный иск, потребовав расторгнуть несуществующий в природе договор социального найма с Игнатьевым и К-ми.
Осознавая, что на плечах Игнатьева он может въехать в благоустроенную квартиру, К-ов обратился в суд с требованием переселить и его семью. Приняв это требование во внимание, и проявляя запредельную (в смысле закона) гуманность, прокурор изменил первоначальный иск, потребовав, чтобы в число отселяемых из спорной квартиры исполком включил и семью К-ых. Как это ни странно, запредельная гуманность прокурора не коснулась супруги Николая, вопрос о переселении которой вместе с мужем прокурор перед исполкомом не поставил.
Очередной раунд битвы К-ва с инвалидом состоялся 20 сентября 2013 года. Непосредственно перед началом судебного заседания К-ов уведомил представителя исполкома – начальника юротдела Управления жилищной политики Лилию Шарипову о том, что у него родился сын, которого, напомню, К-ов зарегистрировал в квартире Игнатьева. Проявив трогательную заботу о семействе К-ва, г-жа Шарипова прямо в зале судебного заседания от руки набросала заявление об увеличении исковых требований, поскольку в квартиру, выделяемую как бы Игнатьеву, исполком посчитал нужным переселить уже троих К-ых, к которым, надо полагать, не преминет присоединиться сожительница К-ва – мать его детей. Нет никаких сомнений в том, что вчетвером они добьются-таки скорейшего переселения Игнатьева в иной мир…
А теперь кое-что уточним. Начнем с того, что право пользования муниципальным жилым помещением порождает ничто иное, как договор социального найма. Такого рода договора, действуя в соответствии со ст. 51 ЖК РФ, наймодатель заключает с малоимущими гражданами, в установленном порядке признаваемыми нуждающимися в муниципальном жилье. Помещения муниципального жилищного фонда предоставляются гражданам в порядке, установленном ЖК РФ (ч. 1 ст. 49). В соответствии с этой нормой претендовать на муниципальное жилье не могут граждане, являющиеся нанимателями муниципальных жилых помещений или членами их семьи либо собственниками жилых помещений или членами их семьи. А у К-ва, напомним, имеется собственное жилье. И не факт, что он вписывается в категорию малоимущих.
Заметим, что в своем встречном иске исполком Казани потребовал расторжения несуществующего договора социального найма спорной квартиры. Однако такой договор исполком Казани не заключил, несмотря на то, что его об этом просил и Игнатьев, и автор этих строк. Ничего не дала и жалоба, с которой я обратился в прокуратуру.
А между тем, п. 3 ст. 69 ЖК РФ требует, чтобы члены семьи нанимателя были указаны в договоре социального найма. А согласно п. 2 ст. 70 ЖК РФ вселение граждан в жилое помещение в качестве членов семьи нанимателя влечет за собой изменение этого договора.
Учитывая эти нормы и действуя в качестве представителя Игнатьева, я попросил суд обязать исполком Казани оформить договор социального найма на расселяемую квартиру, включив в него членов семьи нанимателя. И в случае последующего расторжения этого договора заключить с нанимателем аналогичный договор на иное жилое помещение. Но судья Владимир Морозов, выслушав это ходатайство, посчитал, что я его не заявил. И, несмотря на мои аргументированные возражения, согласился с требованием об увеличении исковых требований, после чего перенес судебное заседание на 3 октября 2013 г.
Вернемся ненадолго к прокуратуре. Закон (ст. 45 ГПК РФ) позволяет ей обращаться в суд в интересах любого гражданина, если есть основания полагать, что нарушены или могут быть нарушены его жилищные права. Эту возможность прокуратура использует как-то очень уж избирательно. Так, например, прокурор Авиастроительного района Казани, к которому по моей инициативе с соответствующей просьбой обратился Комитет ЖКХ исполкома Казани, не нашел оснований для обращения в суд в интересах недееспособной Натальи Сорокиной. Прокурор, видите ли, не добыл документ, который мог бы подтвердить нарушение жилищных прав Натальи. А прокурор Кировского района Казани обратился в суд в интересах К-ва и его семь, так и не уточнив, какие именно права К-ва были нарушены или могли быть нарушены.
Должен заметить, что у К-ва, несмотря на благоприятное для него решения судьи Каминского, прав на спорное жилье все же не возникло, потому что решение судьи Каминского не исполнено. Оно, как я считаю, и не может быть исполнено, ведь суд не обязал исполком Казани заключить договор социального найма с Игнатьевым, включив в этот договор К-ых в качестве членов его семьи. А это значит, что оснований для вселения К-ва в спорную квартиру у исполкома не возникло. И тем более не возникло таких оснований для переселения К-ых из спорного помещения. Все это позволяет просить суд об отказе в удовлетворении иска прокурора к исполкому Казани в части, касающейся переселения семьи Каюмовых. Таковы, если коротко, перипетии дела Игнатьева.
В заключение несколько замечаний. Во-первых, о Казани. Недавняя Универсиада-2013 послужила для нее своего рода испытанием, которое она с честью выдержала, найдя и силы, и средства для того, чтобы продемонстрировать миру свои возможности. Спрашивается, что мешает руководству Казани применить эти возможности для разрешения дела Игнатьева?
Квартирный вопрос Игнатьева не получается разрешить и на республиканском уровне, а это значит, что мне не миновать еще одного обращения к главе государства. Да, понимаю, президент РФ Владимир Путин – человек занятой. Да, свои усилия он направляет на решение проблем государственной важности. Но, как я считаю, квартирный вопрос беспомощного инвалида и есть вопрос государственной важности.
Дело Игнатьева наглядно демонстрирует то, что для суда наши судьбы не значимы. И если уж вы попали под судейский замес, вам ничего уже не поможет, пусть даже ваше дело, как, например, у Игнатьева, пошито белыми нитками. Не так ли, уважаемый г-н президент?
Комментарии читателей (1):