В Генеральной прокуратуре озвучили очередную инициативу по борьбе с коррупцией. По мнению специалистов надзорного ведомства, эффективным способом снизить размах взяточничества и воровства может быть вознаграждение за сообщения о фактах коррупции. Такая практика имеет место в США и других странах Запада.
ИА REX: Может ли эта практика бать успешной в РФ?
Михаэль Дорфман, писатель (Нью-Йорк, США):
В Америке это не больно-то и работает. Закон по защите информаторов тормозится в Конгрессе уже более 20 лет, из него сделаны исключения для различных ведомств. Сенаторы и конгрессмены, связанные с различными государственно-корпоративными комплексами тормозят принятие правил о защите информаторов. Их лишили права обращения в суд присяжных. Установленный в либеральную эру специальный трибунал для разбора дел информаторов является шемякиным судом, Лишь около 5% дел там решены в пользу информаторов, разоблачивших коррупцию и злоупотребления. И даже те, кого этот трибунал признал правыми, оказываются жертвами мести за нарушение чести мундира.
Характерный случай майора Франца Гейля, ветерана маринс и научно-инженерного советника командования маринс в Ираке. Когда он туда попал, то выяснил, что передвижные средства, имеющиеся в распоряжении морских пехотинцев бракованные, не соответствуют спецификации и не защищены должным образом от мин. Бронированные Humvee эмблематические для американских вооруженных сил, оказались просто морально устаревшими. Командование это знало, Пентагон это знал и, тем не менее, продолжал контракт с поставщиком. После множества безуспешных попыток внутри системы, Гейл слил информацию. Публикация заставила власти принять меры, что спасло жизнь сотням солдат и сэкономило около миллиарда долларов. Тем не менее, Гейла не только не наградили, но и уволили с позором. Произвол был настолько очевиден, что суд восстановил Гейла на работе, однако командование маринс тут же лишило его всяких допусков и фактически изолировало в кабинете безо всякого дела.
Основа российской коррупции — это приоритет личной преданности начальникам над властью закона. Здесь нет действительной свободы слова — единственного действенного средства против коррупции. Вся система пронизана коррупцией, никакие вознаграждения не помогут. В короткой перспективе могло бы помочь создание всесильной и устрашающей супер-спецслужбы, по рецепту Саакашвили в Грузии. В долгой перспективе может оказаться, что вред от такой спецслужбы куда больше, чем пользы, поскольку никто не способен такие службы эффективно контролировать.
БУДЬТЕ В КУРСЕ
Юрий Юрьев, политконструктор:
Сами сообщения о фактах мало что дают. Нужно вскрыть цепочку взяток, причём доказательно для суда. А теперь представим себе, что коррупционеры премировали следователя, и дело оказалось развалено, взятка недоказуема для присяжных.
Таким образом, нужно премировать не только осведомителей о фактах коррупции, но и следственный аппарат. Но и следственный аппарат должен быть поднадзорен по делам о коррупции и «процессуальная независимость следователей» должна быть поставлена под сомнение в случае сигналов уже на них самих. И это может повлечь «следственные войны», когда коррупционеры будут устранять и подставлять достойных следователей, чтобы передать дела своим и развалить. Есть ещё проблема, что считать взяткой, то, что подкинули или то, что присвоено. Если присвоено, тогда нужно видеть, куда присвоено, на кого оформляется имущество, приобретаемое на «меченые деньги». И брать уже аффилированных с коррупционерами лиц. Премируя, естественно ещё и оперов, что это будут делать. А теперь мы можем подумать и о том, почему Генпрокуратура не рассматривает антикоррупционный механизм во всей его полноте, а ограничивается лишь премиями за наводку на возможность карать и миловать по своему усмотрению, ещё до суда.
Людмила Богуш-Данд, бизнес-тренер (Украина — США):
Идея, конечно, не нова и достаточно апробирована не только в других странах, но и на российских территориях, как до, так и во время социализма. И как любую идею — её можно использовать во благо, а можно извратить. Достаточно назвать добровольное информирование о случаях коррупции «доносительством» или «стукачеством», чтобы внести в это начинание негативный эффект. И проблема не в том, как это называется, а в том, что имеется в прошлом страны, связанного с подобными названиями. Именно из-за печальной советской истории «чисток» и «зачисток» внедрить нормально действующую систему гражданской ответственности в России будет сложно. Это потребует серьёзной идеологической работы среди населения. Время и усилия! Не будет сделано — провалится, как уже провалились многие полезные начинания.
Сандра Новикова, журналист и блогер:
Замечу, что выдавать вознаграждение за сообщение о фактах коррупции я лично предлагала давно. Ещё в 2009 году я писала: «Как реализовать на практике вознаграждение за сообщение о взяточничестве, я покажу на очень простом примере.
Представим такого себе мелкого коррупционера „А“, который получил небольшую взятку в размере 300 долларов. Про это проведал ближний коррупционера „А“, назовём его „Б“, и тут же радостно настучал на „А“ в компетентные органы. Далее внимание! Садить в тюрьму „А“ не стоит! Лучше взять с него штраф в размере 3000 долларов. Из этих 3000 надо 1000 отдать стукачу „Б“ для поощрения стукачества, 1000 — компетентным органам, дабы не было у них соблазна полюбовно договориться с А, а последнюю тысячу — родному государству.
Естественно, для её реализации необходимы политическая воля, желание покончить с коррупцией, смелость, способность принимать непопулярные решения и ещё многое другое. Само собой, надо разработать соответствующую законодательную базу и предусмотреть ещё кучу мелочей. Конечно же, крупных коррупционеров надо не штрафовать, а сразу отправлять на лесоповал, предварительно конфисковав всё движимое и недвижимое имущество, а ещё лучше расстреливать. Но игра стоит свеч!»
И теперь мне весьма приятно слышать, что такие казавшиеся поначалу безумными идеи начинают доходить наконец до прокурорских чиновников.
А что до того, приживется ли эта практика в России — то почему бы и нет? На Западе ведь она прижилась — там все поголовно стучат, в том числе и дети на родителей. А обыватели — они ведь и на Западе, и у нас примерно одинаковы — жадны, завистливы и всегда готовы сделать пакость ближнему своему. А клин, как известно, вышибают клином — бороться с пороком нужно, опираясь в первую очередь на другой порок.
Роман Лискин, журналист:
В СССР только под страхом ареста или расстрела в 30-е годы прошлого века была такая практика. В наше время это уже введено во многих корпорациях и государственных организациях. Но согласитесь, всё-таки это противоречит нашему менталитету, как говорится — «Доносчику первый кнут». Сегодня ты донёс на соседа, а завтра сосед донёс на тебя — так и рождается атмосфера всеобщего страха и всеобщего недоверия. Стукачей хватает и без смешных инициатив Генеральной прокуратуры.
Даниэль Штайсслингер, журналист и переводчик (Израиль):
Не приживётся в России эта инициатива Генеральной прокуратуры. Компетентные органы утонут в море ложных доносов, от желающих лёгкого заработка, и не смогут нормально функционировать.
Ирина Мороз, специалист в области маркетинга и PR:
Ещё во времена инквизиции подобная практика широко применялась и, собственно, во многом именно она привела к кошмарам, которые мы ныне знаем под названием «инквизиция» — нереальные доносы и тысячи невинных жертв.
На мой взгляд, достаточно внедрить быстрое и добросовестное расследование обращений по фактам коррупции, в том числе обращений анонимных. (Закон, соответствующий вроде бы и есть, но на практике не действует). Человек, которого лично затронула коррупционная система, и бесплатно проинформирует правоохранительные органы — ради справедливости. А поскольку коррупция на нижних уровнях окружает практически каждого гражданина — от устройства детей в садик до оформления наследства, то работы у правоохранителей будет достаточно. И если, органы прокуратуры будут её добросовестно исполнять, то это практически искоренит коррупцию на нижнем, и существенно снизит на среднем уровнях. Думаю, что игра с выплатой вознаграждений не стоит свеч — может оказаться слишком много лишней информации и корыстных мотивов доносов. Другое дело — оплата информации, которая помогает вскрыть коррупционную цепочку, но и тут важнее не финансовая заинтересованность, а защищённость информаторов.
Комментарии читателей (3):